Кутузов. Леонтий Раковский
Екатерина – «танцовальщиков» и актеров. Императрица сама писала (хотя и не лучше других доморощенных драматургов) пьесы. Трагедии и разные комедии «в улыбательном духе» стали повсеместным увлечением, начиная от придворной знати и кончая мастеровыми. На пустыре за Малой Морской улицей был открыт частный любительский театр, в котором играли желающие – переплетчики, наборщики, портные и иной рабочий люд.
Василий Бибиков играл на придворной сцене и, так же как многие другие актеры-любители, писал пьесы, потому что своих еще было мало – ставили большею частью переводные.
Императрица оценила его любовь к театру и рвение и назначила заведовать русской придворной труппой.
Это пристрастие старшего брата передалось Кате. Она в десять лет выступала уже в числе любителей на придворном спектакле во дворце. С тех пор Катя бредила Лекеном и Гарриком и была без ума от Дмитревского.
Михаилу Илларионовичу нравилось в Кате даже это увлечение – он сам любил театр.
Кутузов ходил по комнате и с улыбкой вспоминал, как первое, о чем спросила Катя у него после приезда из-за границы, было: «А в Париже не были? Клерон и Дюмениль не видали?»
И вот теперь он думал: идти ли сегодня к Кате или неудобно? «Вчера ходил, позавчера ходил, третьеводни ходил… Пожалуй, нельзя. Лучше завтра: завтра воскресенье…» – убеждал один, рассудительный, голос.
А второй не менее рассудительно напоминал, что два месяца тому назад Михаила Илларионовича произвели в полковники, назначили командовать Луганским пикинерным полком и что уже в воскресенье вечером надо отбывать к полку. Остались всего лишь сутки.
«Э, схожу!» – решил Кутузов, схватил плащ и треуголку и вышел из дому.
По 3-й Артиллерийской улице, где жил инженер-генерал Бибиков, ветер гнал тучи пыли и мусора. Где-то хлопала калитка. Редкие прохожие, солдаты-артиллеристы, служители с пушечного двора, торопились по домам. Михаил Илларионович пригнул от ветра голову и, придерживая рукой шляпу, осторожно пошел по улице.
Вот длинный желтый дом Татищева, а за ним синий, бибиковский.
У дома Кутузов с неудовольствием увидал карету и сразу же догадался чья: Жана Рибопьера.
Швейцарец лейтенант Жан Рибопьер оставил свое милое отечество и приехал искать счастья в дикой, суровой России. Счастье сопутствовало ему: он привез изящно написанное рекомендательное письмо Вольтера к императрице Екатерине.
Рибопьер обладал парижскими манерами, был бесспорно красив и так же бесспорно ловок и хитер. Его тотчас же повысили в чине и стали звать «Иван Степанович». Он был принят во всех лучших домах столицы, где очаровал девушек и дам. Но ухаживал швейцарец за одной – племянницей Кати, красавицей фрейлиной Аграфеной Александровной Бибиковой.
Бибиковы – старшее поколение – невзлюбили пронырливого, льстивого швейцарца. Да и считали они, что родниться с иностранцами нехорошо.
Груня же была более снисходительна к нему и не гнушалась его общества.
Михаил