Кельнерша. Александр Амфитеатров

Кельнерша - Александр Амфитеатров


Скачать книгу
ь очень интересен – по крайней мере, для охотника до старины, византийщины и азиатчины, а ночью, если вы избалованы удовольствиями, лучше спите – все равно ничего не найдете путного.

      Молодая, рослая кельнерша поставила перед нами по рюмке коньяку, повернулась и ушла.

      – Посмотрите, какая прелестная фигура, – указал я компаньону, вдогонку ей.

      Кельнерша остановилась и обратила к нам улыбающееся лицо.

      – Благодарю вас за комплимент, – услыхал я насмешливый ответ на чистейшем русском языке.

      – Вот тебе раз! Соотечественница?!!

      – Как видите.

      – Так присаживайтесь к нам, пожалуйста, разделите компанию.

      Кельнерша согласилась. Это была очень красивая женщина, лет двадцати пяти – шести, не старше, с настоящим великорусским лицом, круглым и розовым; карие глаза смотрят бойко и весело, а главное – умно; сочный рот улыбается, русых волос хватит на три хороших косы… прелесть что за создание!

      – Ну-с, господа, – начала она, укладывая на стол холеные белые руки, – во-первых, требуйте чего-нибудь порядочного, подороже, чтобы я имела право как можно дольше просидеть с вами; я давно не встречала русских и рада поболтать.

      Спросили шампанского.

      – Во-вторых, – продолжала молодая женщина, разливая вино по стаканам, – говорите, кто вы такие? Я терпеть не могу сидеть с незнакомыми людьми и только для вас, как соотечественников, делаю исключение.

      Мы назвали свои имена.

      – Вам не сродни писатель Амфитеатров? – спросила она меня.

      – Это я сам, но – откуда вы знаете мое имя?

      Оказалось, что кельнерша выписывает большую петербургскую газету, где я в то время преимущественно работал.

      – Вы не удивляйтесь, что я трачу свой заработок на журналы, – улыбалась она. – Хоть я и оторвалась от России, а скучно без родного слова. Я ведь истая русачка… очень русская, как говорит тут у нас в оркестре одна еврейка.

      – А можно узнать ваше имя?

      – Наталья Николаевна Голицына.

      – Ой, какое громкое! – пошутил я.

      – Да, это мое несчастье. Помните – как в «Подростке» Достоевского: «Ваше имя?» – «Долгорукий». – «Князь Долгорукий?..» – «Нет, просто Долгорукий». Вот и я просто Голицына.

      Час от часу не легче! Выписывает русские газеты, толкует о Достоевском… что за феникс такой?

      – Вашу фамилию, господин А., я запомнила, главным образом, вот почему. Вы как-то раз напечатали рассказ на такой сюжет. Молодая девушка-дворянка, которой опостылели домашние притеснения от любовницы ее отца, бесхарактерного и дрянного человечишки, убежала из дому и поселилась в деревне у своей кормилицы… Вернувшийся из Америки брат застает сестру совсем опростелой; она даже собирается замуж за крестьянина… Так я передаю?

      – Да, была у меня такая повестушка, и остается лишь удивляться, как вы ее запомнили?

      – Скажите: это вымышленная история или из действительной жизни?

      – Развитие сюжета, конечно, вымысел; но основа – действительное происшествие.

      – Так.

      Она тяжело вздохнула.

      – Вы хорошо сделали, что оставили свою героиню в тот момент, когда она только собирается выйти замуж за крестьянина… Потому что – если бы вы продолжили свою повесть, – вам вряд ли удалось бы выдержать тот сочувственный тон, каким вы все это рассказывали.

      – Вы полагаете?

      – Да, потому что я знаю это по опыту. И если вы спросите меня: «Как дошла ты до жизни такой?» – как угораздило меня, женщину из порядочного общества, не без образования, недурную собой, попасть кельнершей в константинопольский кафешантан – я вам отвечу: всему виною мое наизаконнейшее супружество с Василием Павловичем Голицыным, крестьянином… вам все равно, какой губернии, уезда, волости и села. Положим, что «Горелова, Неелова, Неурожайки то ж»! В супружество это меня толкнули черт и идея. А из супружества – после двухлетней каторги… слышите ли? каторги – вырвали необходимость и добрые люди.

      Моя девичья фамилия – Сарай-Бермятова, Как видите, «во мне кипела кровь татар». Однако, должно быть, кипела очень давно. Я помню родословное дерево в кабинете моего отца; оно было преогромное – корни крылись где-то за Дмитрием Донским или Иваном Калитою. Мой отец-покойник – не тем будет помянут – проел на своем веку несколько состояний и, чтобы поправить дела, женился на купеческой вдове, очень красивой, нельзя сказать, чтобы умной, но довольно богатой: тысяч на двести-триста капитала. Единственный плод этого брака – ваша покорнейшая…

      Матери я не помню: мне было три или четыре года, когда она умерла. Отца помню отлично: изящный такой, седоватый джентльмен с постоянно французскою речью и манерами маркиза. Говорят, смолоду был красавец и великий победитель сердец. Сорок лет он прожил на свете баловнем судьбы и превосходнейших наследств: все прямо в рот летели жареные голуби. «Птичка Божия не знала ни заботы, ни труда». Под старость он вдруг вообразил себя дельцом… Выбрали его директором банка… Как шли в


Скачать книгу