Против стрелки. Виктор Каган

      Расшумелись ночные птицы,

      распугали ночных котов.

      Были прячутся в небылицы.

      Хрипло дышат туши кустов.

      Ухмыляется тьма недобро.

      Улыбается нетопырь.

      Бой часов разрывает рёбра

      и губу облизнул упырь.

      Кромка мира хрустнула ломко,

      Но, с фортуной сыграв вничью,

      жизнь – смешная недотыкомка —

      балансирует на краю.

      И, пока не распахнуты двери,

      не в тот мир Ариаднина нить,

      в этом мире, по этой мере

      быть любимыми и любить.

      Тьма прозрачна, а свет кромешен.

      Небылицы сплетаются в быль.

      Божьей мельницы ход неспешен.

      Сединой заметает пыль.

      Ангел бьётся о тучи в падучей,

      черти ржут, мол, надрался, пьян.

      Не случаен счастливый случай.

      Инь таращится в зеркало ян.

      Над башкою кружи́т тарелка.

      Сладок запах из труб дымка.

      Божья мельница мелет мелко —

      мýка, счастье, пепел, мукá.

      Затасканный мотивчик,

      случайные слова.

      А всё же ты счастливчик,

      коль песенка жива.

      Дурная, чумовая,

      три ноты вразнобой,

      а всё-таки живая,

      а всё-таки с тобой.

      А всё-таки сквозь войны

      и суету сует

      она выводит стройно

      с надеждой свой дуэт.

      То плачет, то смеётся,

      то слов не разберёшь,

      а всё-таки поётся,

      а всё-таки поёшь,

      как можешь и умеешь,

      сквозь продувную бредь,

      и думаешь – как смеешь,

      не смея не посметь?

      Ночь – растерянная блудница

      в чёрном платье и гололица

      перепутала времена.

      Соль земная не солона.

      Скрипнет старая половица,

      слово схлопнется и растворится,

      отзовётся створка окна.

      И не надо больше, не на…

      Ветер треплет небес холстинку.

      Гуси-лебеди на развес.

      Нежно ангелов нянчит бес.

      Бог макает в слезу паутинку,

      добавляет штришок в картинку,

      пальцем пробует глины замес.

      Прошивают