Ловкачи. Александр Апраксин
уже, что успели проведать про его знакомство с нею, было неприятно. Но теперь он опасался, как бы Огрызков не догадался о том, что ему удалось поправиться на ее деньги, а совсем не на присланные будто бы из деревни доходы.
Но поставить прямо вопрос он, конечно, считал невозможным, и приходилось терпеливо выжидать, пока Сергей Сергеевич свои крокетки доест, чтобы от него услышать то, что он сам захочет ему сказать.
– Вот видишь ли, – начал свои объяснения толстяк, – Зинаида Николаевна – кусок для многих лакомый. Она и баба-то красивая…
– То есть более видная, нежели красивая, – перебил его Хмуров.
– Однако тебе понравилась! Но дело не в одной красоте: она богата, и – что еще весьма важно – она независима! Совершенная свобода для женщины богатой – это, во-первых, величайшая по нашим временам редкость, а во-вторых, представляет мужчине, понравившемуся ей, огромные шансы. Только Зинаида Николаевна женщина очень и очень осторожная. Малейшее что ее сейчас же может смутить. К ней уже подбирались многие. Она никого к себе через порог не допускала, а только издали или на так называемой нейтральной почве разглядывала. Она умница, и, во всяком случае еще до окончательного решения, она будет следить за каждым шагом своего избранника. Будь осторожен.
Потом, вдруг обернувшись к официанту, убиравшему со стола, Огрызков сказал:
– Давай нам кофе.
Хмуров был в крайнем недоумении. Ему всегда казалось, что Сергей Сергеевич, наравне со всеми в том кружке москвичей, в который ему удалось вновь втереться по возвращении из долгой отлучки, ничего решительного о нем не подозревает и считает его за человека вполне обеспеченного. Пока дела шли плохо, он всячески старался этого компании своей не показывать и, как бы там ни тянулся и ни путался в долгах, закладывая даже часы своего номерного из меблированных комнат, но в обществе всегда платил свою долю за завтраком, обедом и ужином да все время щеголял в роскошном экипаже от Ечкина. Так, мимоходом как-то, ему довелось занять у Огрызкова сотенную, и он уже рассчитался с ним.
В эту минуту ему хотелось еще верить во всякие самообманы, но, с другой стороны, Сергей Сергеевич говорил хотя и вскользь, не затрагивая главного вопроса, а намеками достаточно-таки ясными, и это более всего тревожило Хмурова.
Вдруг еще одна мысль промелькнула у него в голове, и он спросил:
– Но скажи, пожалуйста, как ты узнал о том, что я начал бывать у нее?
– Нет ничего проще. Во флигеле Мирковой живет Савелов. Он тебя видел и сейчас мне рассказывал.
Невольно Хмуров снова вытянул шею и взглянул в ту половину ресторанного зала, где сидели все еще за столиком Савелов и полковник.
Зато, с другой стороны, у него тотчас же отлегло от сердца. Стало быть, Огрызков сам только сейчас, входя в общий зал «Славянского базара» и здороваясь с Савеловым, узнал вскользь о том, что его, Хмурова, стала принимать у себя Зинаида Николаевна Миркова. В таком случае никаких опасений быть не может и Огрызкову о деньгах мысль и в голову не придет.
Что касается Мирковой, так оно еще во сто раз лучше, если она до его