В чужой семье. Александра Анненская
лица. Поезд остановился, и из вагона второго класса выскочила девочка лет четырнадцати. Она осматривалась кругом растерянными глазами.
– Соня, это ты? – раздался голос подле нее.
Она обернулась и бросилась целовать подошедшую к ней даму.
– Тетя, милая! Вы сами приехали меня встретить! Какая вы добрая!
– У тебя, наверное, есть багаж? – сказала дама, улыбаясь. – Дай билет Семену, – она указала на сопровождавшего ее слугу, – он его привезет, а мы поедем скорей домой.
Через несколько минут Соня ехала в карете вместе со своей теткой, Анной Захаровной Воеводской, и в ответ на ее вопросы рассказывала:
– Я доехала до Москвы с папой и с мамой; дорогой папа чувствовал себя очень нехорошо, так что мы прожили лишний день в Москве. Тамошний доктор сказал то же, что и наш: папе надобно отдохнуть от работы, прожить зиму спокойно в теплом климате, и к весне он может поправиться.
– Ну, а братья твои у бабушки, в деревне?
– Да, бабушка сама приезжала за ними: она ведь очень любит их.
– Хорошо, что ты не поехала в деревню: ты бы там соскучилась!
– Мама то же думала. Бабушка целый день или хозяйничает, или возится с братьями: они ведь маленькие – Коле всего три года! А потом, мне надобно учиться! Я кончила курс прогимназии и на будущий год поступлю в гимназию в Москве; там мне придется учиться иностранным языкам, а я училась немножко по-французски у мамы, а по-немецки совсем не знаю!
– Ну, у нас научишься! У нас живет француженка. Нина говорит по-французски и по-английски, а теперь хочет брать уроки немецкого языка.
– Тетя, правда, что Нина очень умная и ученая? Я даже боюсь ее!
– Бояться нечего; а что она не по летам развита и очень много занимается, это правда! – не без чувства материнской гордости отвечала Анна Захаровна.
– А что Митя? Помните, как мы с ним шалили, когда гостили все у бабушки? Это было давно! Больше пяти лет тому назад! Нина и тогда была умнее нас!
– Да, к сожалению, Митя не похож на нее! Он очень огорчает и отца, и меня. Способности у него неважные, а главное, он очень ленив. В первом классе гимназии сидел два года, еле перешел во второй и теперь учится плохо, хотя к нему ходит каждый день репетитор.
Проехав несколько улиц и переулков, карета остановилась у подъезда большого четырехэтажного дома. Соня вслед за теткой поднялась по лестнице, устланной ковром, в просторной передней сбросила пальто и шляпку и вошла в столовую. К ним тотчас же подбежала хорошенькая девочка лет семи. Она бросилась на шею Анны Захаровны и в то же время с полузастенчивой улыбкой протянула пухленькую ручку Соне.
Соня крепко поцеловала маленькую девочку.
– Это Ада, – сказала она, – я ее узнала по ее черным глазкам!
Из-за чайного стола встал высокий, худой мальчик лет тринадцати.
– А, провинциальная кузина! Здравствуйте! – проговорил он, протягивая Соне руку.
– Здравствуйте, петербургский кузен! – с улыбкой отвечала Соня.
За столом сидели еще: француженка-гувернантка, приветствовавшая прибывших какими-то непонятными Соне французскими словами, и девочка, немного постарше Ады, с желтовато-бледным личиком и больными глазами.
– Это Мимочка? Здравствуй, милая! – наклонилась Соня, чтобы поцеловать ее.
Девочка сердитым движением отвернула голову.
– Оставь ее: она совсем дикарка, – заметила Анна Захаровна. – А ты, Митя, отчего же это не в гимназии? – обратилась она к сыну.
– Я думал, у нас сегодня праздник, приезд кузины… – несколько сконфуженно отвечал мальчик.
– Ты рад всякому случаю увильнуть от занятий, – раздраженно сказала Анна Захаровна. – Ты знаешь, как папа не любит, когда ты пропускаешь уроки: опять будет бранить тебя! Неужели это тебе приятно?
Митя ничего не отвечал и с угрюмым выражением лица опустил голову над своим стаканом чаю.
– А где же Нина? Еще не встала? – спросила Соня, чтобы отвлечь внимание тетки от провинившегося мальчика.
– Нина поздно встает, – отвечала Анна Захаровна, – она обыкновенно очень долго занимается по вечерам, и я не велю будить ее.
Соня успела напиться чаю, умыться и переодеться после дороги, а Нина все не вставала; наконец отворилась дверь ее комнаты, завешанная тяжелыми портьерами, и в детскую, где помещалась гувернантка с двумя младшими девочками, вышла стройная брюнетка лет четырнадцати; на ней была надета светлая блуза, перехваченная на талии толстым шелковым шнурком; масса темных вьющихся волос свободно падала ей на шею и обрамляла ее бледное, серьезное лицо.
– Опять дети шумели и не давали мне спать! – недовольным голосом обратилась она по-французски к гувернантке, затем заметила Соню и подошла к ней. – Здравствуй, милая! – сказала она голосом, в котором звучала нотка снисходительного покровительства, и протянула руку Соне. – Если тебе неинтересно сидеть здесь, с детьми, пойдем в мою комнату: там мы поговорим и постараемся познакомиться…
Соня