Редкая птица. Михаил Марголис
правды», в которую ранее приглашали Сергея Кулаченко.
«У каждого есть моменты в судьбе, которые спустя годы не только детализировать, но и вспоминать не хочется, – говорит Галина Федченко. – Скажу только, что, познакомившись, я и папа Дианы сразу нашли друг в друге единомышленников. У нас много общего в оценках разных событий, например, политических. Взаимопонимание было с полуслова. Мы сохраняли бы хорошие отношения всегда, оставайся они просто дружескими. Но они стали еще и семейными. Мы ведь как-то спонтанно решили пожениться… А спустя какое-то время мне становилось все более понятно, что нельзя обманывать себя. И что сохранять семью, где у одного, а может быть, у двоих, нет тех чувств, которые делают эту семью счастливой, это ни к чему хорошему не приведёт. Наступил момент выбора, и я выбрала. Я начала другую жизнь. С другим человеком. Мы и сейчас вместе. Диану он называет «моя средняя», имея в виду, что дочь Наташа от первого брака – старшая, Диана – средняя, а их брат – младший».
С отцом Диана вновь увиделась только по окончании восьмого класса: «Мама отправила меня к нему на каникулы. И мы провели лето вместе. Почему они не делали так раньше? Не знаю. Не помню, чтобы я просила об этом».
У Галины Анисимовны точного ответа тоже нет, но уж точно то, что ни она, ни Александр не препятствовали общению Дианы с отцом. «Понимаете, мы же после отъезда из Нагорного остались на Севере, а Дианин папа вскоре уехал в Минск. И встречаться с ним Диана не могла так часто, как всем хотелось бы. Ведь северяне ездят в отпуска один раз в два-три года. К тому же после нашего разрыва ещё много лет оставалась напряженная атмосфера, контактов между мной и Сергеем не было вообще. Но (и это здесь самое главное!) мы с мужем ВСЕГДА воспитывали у Дианы не только культ воспоминаний об отце, но и дочернюю любовь к нему. Мы не забывали напоминать, чтобы она отвечала на его письма и сама их писала. Изредка они общались по телефону, что в те времена было непросто. Связь плохая, о мобильной связи вообще никто и не мечтал. Но когда через семь лет мы приехали в длительный отпуск на «материк», я сделала так, чтобы они встретилось».
К Сергею Ивановичу приехала тогда почти взрослая дочь. У которой уже были школьные драки, «первый поцелуй», «первая сигарета» и множество прочитанных книг, так или иначе на нее повлиявших. «Мне нравилось что-то у Франсуазы Саган, Айрис Мёрдок (представь, я долгое время считала, что это мужчина). Но в целом женская проза, в отличие от мужской, меня не особенно цепляла. Хемингуэй, Фицджеральд – это моё. Я переживала, что в жизни Фицджеральд полюбил барышню с таким невыносимым характером. Возможно, даже ревновала. Почему нет? Мне очень близка та эпоха «потерянного поколения». Поэтому нравится фильм Вуди Аллена «Полночь в Париже», где главный герой как раз переносится из наших дней в то время и общается с тем же Фицджеральдом, с Хемингуэем, Гертрудой Стайн. В Ремарка я была просто влюблена. Тут, кстати, история, обратная той, что была с Мёрдок. Мне сначала казалось, что Эрих