Черный день. Андрей Дашков
нскому инстинкту, напоминаешь, что ребенок растет без женской ласки, а сам ты медленно стареешь… и что ты видел в этой жизни? Да ни хрена. Она-то – другое дело; она повидала многое, побывала почти на всех континентах, вот только в Антарктиде еще не была – только потому, что там пока не обнаружено какое-нибудь долбаное племя морозоустойчивых пингвиноедов. А ты по шесть, двенадцать, восемнадцать месяцев вынужден обходиться без бабы – редкие случайные контакты не в счет; честно говоря, в первый раз и с незнакомками у тебя получается не очень. А годы летят; ты уже в разряде мужчин, лучшее время которых миновало; тебе остается скрежетать зубами, глядя на то, что другие, не столь преданные мужья и отцы устроились гораздо, гораздо удобнее, они ухожены и благополучны, они имеют время на хобби, развлечения и путешествия… короче, ты еще не старик, а тебе уже «мучительно больно»… и где-то глубоко внутри появилось пятнышко какой-то черноты – сначала совсем маленькое, потом становящееся все больше и больше, – черноты, о которой ты предпочитаешь не думать и тем более не говорить, потому что не так-то легко признаться себе в чувстве настолько диком, далеком от морали и вообще всего человеческого, что тебе самому немного страшно. Ты догадываешься, что может случиться (вернее, что неизбежно случится), когда эта бомба с часовым механизмом сработает… Внутри тебя тлеет ад, незаметный для окружающих. Хорошо еще, что ты фрилансер и можешь работать дома, присматривая за шестилетней дочерью, которая часто болеет, отстает в развитии и которую невозможно оставить дольше чем на несколько минут нигде и ни с кем, даже с дедушкой и бабушкой – родителями твоей сучки, которой, скажем, австралийские аборигены племени анангу дороже мужа и ребенка. Твои родители, кстати, давно мертвы, и тебе некому поплакаться в жилетку, но, с другой стороны, ты, пожалуй, избавлен от лишних упреков – справедливых упреков, ведь ты действительно не оправдал ничьих надежд, даже собственных, известных только тебе одному.
Работая за компьютером, Алик привык прислушиваться к тому, что происходит у него за спиной или в детской. Он даже музыку не мог включить на сколько-нибудь заметной громкости – рано или поздно дочка поднимала в знак протеста оглушительный визг. Как ему объяснил педиатр (один из многих), это было психофизиологическое неприятие некоторых посторонних звуков. И надо же – например, отбойный молоток, долбивший асфальт поблизости, не оказывал на нее подобного воздействия.
Алик пытался сосредоточиться на работе и не свихнуться. День начался плохо, с обосранной постели, и у него имелось предчувствие, что дальше будет еще хуже. Своим предчувствиям он доверял, за шесть лет его интуиция ошибалась куда реже, чем синоптический прогноз. Не ошиблась и на этот раз.
В полдень он решил сделать небольшой перерыв, чтобы накормить девочку. Отбросив одеяло, чтобы проверить памперс, он ужаснулся. Вдобавок к давним вялотекущим хворям у дочери почернели ноги. Полностью – от кончиков пальцев до таза. За шесть лет он видел много неприятных вещей, но это зрелище испугало его по-настоящему. Он не знал точно, как выглядят конечности, пораженные гангреной, однако, судя по попадавшимся в литературе описаниям, столкнулся с чем-то подобным. Это было отвратительно не только на вид, потому что Алик чуял запах. Омерзительный запах разложения. Поражала внезапность произошедшего. Еще утром, когда он мыл дочку, с ее ногами все было в порядке. Нет, не все в порядке – они выглядели как ноги рахитичного четырехлетнего ребенка, – но по крайней мере имели нормальный цвет.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.