Хранители холода. Чингиз Абдуллаев
аучьих гнезд».
Тем не менее кубок был доказательством, доказательством того, что он сделал еще шаг на пути к цели, к тому, чтобы навсегда избавиться от боязни разоблачения и насмешек, а это позволит ему наконец зажить своей собственной жизнью в мире тайн, так, чтобы ни один человек на свете не подозревал, кто он и что у него на уме.
Средство борьбы со злом нередко бывает гораздо хуже самого зла.
ЮРМАЛА. ЛАТВИЯ. 4 МАЯ 2006 ГОДА
Он любил приезжать сюда и прогуливаться по берегу моря ранним утром. Этой привычке было уже более десяти лет. К семидесяти годам Иварс Залькалис полюбил подобные прогулки на свежем воздухе. Раньше на них не хватало ни времени, ни сил. Но в последние годы у него появилось слишком много свободного времени, и он мог позволить себе долгие прогулки по песчаным пляжам Юрмалы.
Бывший высокопоставленный сотрудник Комитета государственной безопасности Латвии, оставшийся в своей стране и даже получавший приличную пенсию от нового государства, Залькалис ушел в отставку в звании полковника еще в девяносто первом году, а затем в течение нескольких лет помогал новым структурам, создаваемым в его стране.
Он никогда не вспоминал о своих прежних товарищах, многие из которых оказались в тюрьме или вынужденной эмиграции. На всю его многолетнюю работу до девяносто первого года было наложено негласное табу. На прежнюю дружбу, прежние идеалы, прежние знакомства. Вся его жизнь словно начиналась с пятидесяти пяти лет, когда он вышел на пенсию и через несколько месяцев снова вернулся в привычные коридоры, но уже в другом качестве. Для многих это была грустная и трагичная история жизни, для него она была более чем успешной.
Вдыхая морской воздух, он шел по пляжу в своих новых кроссовках, которые он приобрел совсем недавно в модном спортивном магазине, открывшемся недалеко от его дома. Спортивная куртка, джинсы, цветная рубашка – он любил поддерживать себя в форме. Даже сейчас он выглядел лет на десять моложе своего возраста. Обычные старческие недуги обходили его стороной.
Залькалис обернулся. Смутное беспокойство он почувствовал еще полчаса назад. Этот высокий мужчина, появившийся на пляже в довольно холодную погоду и так же бесцельно прогуливающийся между песчаными дюнами, как и он сам. Откуда появился здесь этот незнакомец? Или он тоже любитель прогулок на свежем воздухе? Но раньше его здесь не было.
Залькалис ускорил шаг. Незнакомец начал отставать, очевидно, в его планы не входило догонять другого одинокого путника. Залькалис еще раз обернулся и усмехнулся. Его бывшая профессия подсознательно делала его подозрительным. Сколько лет прошло с тех пор? Пятнадцать. Сейчас уже мало кого интересует, что происходило в Латвии до девяносто первого года. И после тоже. Постепенно успокоились обе стороны. И хотя некоторые старики, бывшие ветераны с обеих сторон, все еще пытаются доказывать свою истину, все давно махнули на них рукой. У каждого сегодня свои проблемы.
Залькалис посмотрел на море. Сегодня оно было неспокойным, седые волны накатывались на берег. В такую погоду лучше не выходить в море, подумал он. Хотя некоторые рыбаки часто рискуют. Он решил повернуть назад.
Незнакомец, сильно отставший от него, медленно подходил. Они начали сближаться. Незнакомец часто смотрел в сторону моря – возможно, также думал о плохой погоде или размышлял о чем-то своем. Залькалис даже решил, что нужно будет познакомиться с этим чудаком, который появляется у моря так рано, чтобы понаблюдать за восходом солнца.
Они подходили друг к другу. Расстояние сокращалось. Пятьдесят метров, тридцать, двадцать, десять. Незнакомец был выше среднего роста, носил старомодную шляпу и длинный плащ. Он был в очках, и поэтому солнечные блики, отражавшиеся на стеклах, мешали Залькалису рассмотреть выражение его лица. Наконец они сблизились.
– Лабрист, – по-латышски пожелал доброго утра неизвестному Залькалис.
– Здравствуйте, – ответил тот по-русски.
Иварс улыбнулся. Несмотря на прошедшие пятнадцать лет и на изменившийся мир, все еще многие люди упрямо говорят по-русски. Ни для кого не секрет, что почти половина людей, проживающих в Риге, считает русский язык родным и предпочитает общаться именно на нем. Залькалис подумал, что незнакомец, возможно, приехал из Риги.
– Вы не говорите по-латышски? – перешел он на русский.
– Нет, – ответил незнакомец, – я не понимаю латышского.
Ему было лет шестьдесят. Или чуть больше. Высокий рост, тонкие губы, прямой нос, внимательный взгляд.
– Вы, наверно, приезжий? – Залькалис решил, что нужно закончить этот разговор. В конце концов, необязательно знакомиться с каждым встречным.
– Да, – кивнул неизвестный. Он засунул руку в карман своего длинного плаща, и Залькалис почувствовал некоторое беспокойство.
– До свидания, – кивнул Залькалис своему случайному собеседнику. Возможно, этот тип был одним из тех редких отдыхающих, которые появлялись здесь даже в начале