Поэмы. Драмы. Дмитрий Соловьев

      Прекрасно время Англии счастливой,

      И рыцарей эпохой горделивой,

      И бранна слава, и любви печаль,

      Поведает нам повести и даль,

      Смиренно приношу свои мольбы,

      Живите повестью живою вы…

      Обеты рыцарей – прекрасней,

      Не видел Англии и свет…

      Во тьме, глубокой ночи страстной,

      Клянусь, среди долины злачной,

      Прекраснее обетов нет.

      И Гроб Господень посетить,

      И рыцарей обеты вживе,

      То ангел вострубит порой,

      Или и красною порфирой,

      Востока возмутит покой.

      Победы, схватки и сраженье,

      Иль образы прекрасных дам,

      Полна так неги, выраженья,

      И тайных вздохов полно там.

      Был рыцарь – Юлиан, чья храбрость,

      Была предметом на устах,

      И доблесть рыцарских, отважных

      Побед – всё было по делам.

      Он Гроб Господень посетить,

      Клялся той розой – может быть…

      Вы скажите – наивно было,

      Но сила сильного любила,

      Или и властную струёй,

      Она господствует и мной.

      Восток зовёт его и манит,

      Прельщает краской свежих дней,

      Так среди роз и соловей,

      Сильней, сильней любовь наводит…

      Сильней поёт он о любви,

      О чём смиренно видим мы.

      То взгляд живой, то смелы очи,

      Что на тебя порой глядят,

      Покоют сумрак полуночи,

      Они о многом говорят…

      О прелести ночей, ночей,

      Поёт нам ночью соловей.

      Прелестней розы, Александра,

      В ту пору прелести цвела,

      Она душою Юлиана,

      Его душой она была.

      И прелести прошедших дней,

      Так пел им нежно соловей.

      То взгляд, то мимолётны взоры,

      Когда любовник молодой,

      Кипя отвагою живой,

      Несётся в поединке скором,

      И побеждает: та печаль,

      Любовников – не видит даль.

      Они цвели по воле света,

      По воле ангелов одних,

      Когда небесная комета,

      Не потревожит и мой стих…

      То было Бога предзнаменье,

      Восток, Восток, не тронет тленье,

      И Гроб Господень…Юлиан,

      Клялся обетом многих стран,

      Во власти рыцарских походов,

      Что Гроб Господень оживит,

      И много сладостных укоров,

      Его лицо изобразит.

      Так решено! И Юлиан,

      Поехал в место дальних стран.

      Пылай отвагою живою,

      Пока не кончен и мой стих,

      Они цвели: один из них,

      Что робость виноватых взоров,

      Что так не смел я передать,

      Она цвела, как неба гладь.

      Укором тихим и нескромным,

      Был подтверждён и тот союз,

      И прелести, и негой томной,

      Он оживляет многим Муз.

      Она, средь прелести живой,

      Цвела украдкою, порой,

      Так соловей таится, тать,

      Его не сможем мы поймать…

      Его поход, и горделиво,

      И рыцарей… идёт Восток,

      На поле брани… и счастливей,

      Любовник выразить не мог…

      Победой полнится звезда,

      Что так вела его она…

      Сраженье, бой, победа, битва,

      Часы недолгие молитвы,

      И вновь сраженье…Но судьба,

      Вновь переменчива была…

      В одном сраженье Юлиан

      Был ранен… В плен попал к врагам…

      За него выкуп обещали,

      Одно условие – вещали,

      Должна любимая к ногам,

      Врага принесть награду там.

      Любовницы, и девы, слуги,

      Вмиг Отреклися от него…

      Одна любовь – лишь Александра,

      Пустилась в путь, и за его,

      Готова обойти весь свет,

      И никого любимей нет.

      В простой одежде, и смиренно,

      Предстала там его врагам,

      И важный выкуп непременно,

      Был