В постели с нарциссом. Яна Слямгазыевна Жексембинова
я. Эта история о женщине, которая, в каком-то смысле, проснулась от забвения. Мне всегда были интересны истории разных людей, и я всегда хотела слушать их. В каком-то возрасте я поняла, что истории почти у всех одинаковые. Я так же поняла, что есть одинаковые истории в одном и том же возрасте у разных людей. Я пересмотрела сотни фильмов, перечитала сотни книг, выслушала множество историй своих друзей и знакомых. Я примеряла разные профессии и продолжаю это делать. Я всегда учусь на каких-то курсах. И везде я встречаю людей с одинаковыми историями. И сколько бы тренингов и марафонов я ни проходила, мои личные истории все равно похожи на истории других людей. Подобности разные, детали и декорации разные, но основа одна и та же. Еще в юности я думала о том, что это ужасно печально и похоже на безысходность. Я отказывалась жить как все. Типичная жизнь меня не устраивала. Я решила, что я умнее всех и буду жить по-другому. В итоге все это превратилось в сопротивление и напряжение, которое со временем стало жить в моем теле. Это напряжение мешало мне жить с принятием. Я возомнила себя богом и смотрела сверху на все человечество взором осуждения и презрения. Я прошла большой путь, чтобы скинуть с себя эту шубу спеси и гордыни. Я прошла многое, чтобы все это стало гордостью, достоинством и благодарностью. Я не самая умная. Но я умная.
Я поняла, что все мы разные, но нас объединяет слишком простой факт – мы люди и «ничто человеческое нам не чуждо». Недавно я писала коллекцию картин под названием «Забытая истина». Я была так поглощена процессом, что в какой-то момент заметила, что не ощущаю своего тела. Моя скептическая часть начала трескаться как хрустальная ваза. Я ощутила себя не только телом. И это было божественно!
«Забытая истина» проникла в мою душу и «шуба» растаяла.
Теперь я считаю, что нет ничего плохого в бесконечно повторяющихся историях разных людей. Эти повторения наводят меня на приятную мысль, которую подтвердило мое переживание во время написания картин. Я считаю, что все законы жизни давно придуманы за нас. Нам нужно просто вспомнить их и передавать будущим поколениям. Это наша обязанность и мы за это ответственны.
« В постели с нарциссом» – это история о том, как за год можно стать другим человеком, проиграть себе, «восстать» из пепла как птица Феникс и одержать победу над своим же невежеством.
Эту книгу я хочу посвятить любимой и единственной подруге, с которой, к сожалению, мы сейчас не общаемся. Прости, что для тебя я была плохой подругой. Спасибо, что для меня ты самая лучшая!
С любовью, «моей ЖенЧине» и самому прекрасному отражению меня – Лере Дес!
Это не небо в твоих глазах, а пение птиц.
Это не солнце так слепит, но память света.
Нам было велено увидеть мир.
Нам было велено. Было велено?
Это не город рассветом замер, а бег мину,
Затаился на старте в пространстве шатком.
Три… два…один… разомкнувши звук,
Обуздал пустоту в своё сердце атом.
Это не море волнами бьется о тень седин.
Жизнь прекращается, начинается снова.
Возможность поиска первопричин,
Определяется наличием Слова.
Это не ветер доносит с далёких звёзд
Память о первом горящем вздохе.
В мире, придуманном не всерьёз,
Только и разговоров что о Боге.
Анастасия Гладкая
Сны о детстве
Меня зовут Алиса. Я работала в психиатрической лечебнице. Сколько помню себя, я всегда там работала. Мне кажется, что я там родилась. В этой лечебнице, конечно же, все сумасшедшие. И у меня была странная должность. Иногда я была мусорным ведром, иногда подушкой для битья. Иногда я была куклой, которую подкладывали одному из пациентов. Очень часто я была медсестрой, охранником и санитаркой. По ночам я делала обход, проверяя, не умер ли кто. И умерли многие. Почти все. А еще пациенты доверяли мне свои самые страшные тайны. Они перепутали меня с главным врачом, который почти никогда не выходил из своего кабинета. И я с этим смирилась. Все мои должности были мне совсем не по силам. Но когда я заполняла карты с историями болезней, мне становилось лучше и силы снова возвращались. Это была очень тяжелая работа и мне за нее не платили, а иногда и не кормили вовсе. Я спала на старом диване в общем коридоре. Иногда мне кажется, что я вообще не спала в то время. У меня была любимая пациентка. Ей было лет шесть, наверное. Не то что бы я ее любила, она сама ко мне «прикипела». Не от любви, конечно. Скорее всего, ей просто было страшно. Как и мне, впрочем. Она всегда что-то хотела и просила больше других. А я не могла ей отказать. Она даже хотела убить меня и не раз. Поэтому я уволилась. Она очень плакала, когда я уходила. Она умоляла не бросать ее. К тому времени она уже выросла, и ей было лет четырнадцать. Когда я уходила, она сказала, что боится сойти с ума и умереть в одиночестве. В порыве отчаяния,