На грани безумия. Джеймс Кэмирон Гейтсбери
Не надо? Я что, недостаточно хорош для вас? – Нет, вы… – попыталась объяснить мама. – Что я? – наклонившись к ней и стискивая при этом её руку, сказал он.
– Что вы делаете? – покраснев, произнесла она. – А вы не догадываетесь? Ведь я, как-никак, нахожусь в собственном доме, а значит, могу делать то, что хочу. Разве не так? – разведя руками, сказал он. – Или вы забыли, кто здесь хозяин? – уже придавив маму своей грудью, самодовольно произнёс он. – Вы не имеете права! – пытаясь вырваться, сказала она, беззащитно ссутулившись. В коричневом длинном платье с белоснежным воротничком она казалась ещё более худой, чем обычно, но несмотря на это, её охрипший от волнения голос был твердым.
– Ха-ха-ха! Кто не имеет право? Я? – Да, мы снимаем у вас жильё, но это не значит, что вы можете так обходиться с нами. – То, что вы платите сущие копейки за эту конуру, ещё ничего не значит, и этого недостаточно, поверьте мне.
Он снова подпёр маму своей грудью к подоконнику. Я видела, как она всеми силами пытается вырваться из его крепких рук, но тщетно. Всё это повергло меня в ужас и вызвало сильное чувство тревоги, поэтому я, недолго думая, кинулась к нему и, схватив его за рукава кофты, начала с силой отрывать от мамы.
– Не трогайте ее! – закричала я. – Что? – оборачиваясь по сторонам, словно ища что-то невидимое, ехидно произнёс он. – Не трогайте, – не отступала я. Было видно, как он потешается над моей детской храбростью, и, похоже, это его сильно забавляло, но, обратив свой взгляд на маму, он сказал: – Что, сама недотрога и дочь такой же растишь?
Его руки ещё сильнее сжали мамины. – Нет, – закричала я, пытаясь изо всех сил, что только были во мне, оттолкнуть его от мамы, и он, поскольку и без того неустойчиво стоял на ногах, еще сильней покачнулся в сторону, так, что чуть не упал, и уже в бешенстве закричал:
– Ах ты, чёртова девчонка, – при этом он сильно толкнул меня, так, что я упала на пол и ударилась головой. Мама, тут же с силой оттолкнув его, бросилась ко мне и, подняв меня с пола, прижала к себе.
– Уходите, прошу вас, немедленно уходите, иначе я…
– Что вы? Ну, что вы? Ладно, я ещё доберусь до вас, доберусь, – сквозь зубы процедил он и, шатаясь, вышел из нашей комнаты. Мама тут же кинулась к двери и быстро закрыла её на засов и подошла ко мне, снова обняв.
– Мама, скажи, почему люди так злы? – твердила я, не унимаясь, вспоминая при этом тётю Эрну, её гостей и её грубого сына.
– Тебе не нужно забивать себе этим голову, детка. Ты ещё слишком мала для этого, – в печальной задумчивости произнесла она. – Просто… Они сами не ведают, что творят, и в погоне за желаемым всё больше погрязают в своих грехах.
Я не осознавала до конца, что означали её последние слова. В моём детском сознании сформировался определённый образ этих злых, безжалостных людей. Как ни странно, наблюдая за людьми, по их глазам, мимике и жестам я словно догадывалась, к какому поступку склонна их душа, и, видя всё это, сторонилась их. Я вела себя, как дикая загнанная в клетку птичка.