Рейхов сын. Сэй Алек
Мошицкий получает возможность захватить Литву, что и делает (несмотря на отчаянное, но недолгое сопротивление литовцев) 30 апреля 1939 года. Польша вновь становится Речью Посполитой. Эстония и большая часть Латвии отходят к СССР.
Будучи твердо уверены в дальнейшем германо-польском наступлении на Советский Союз, Англия и Франция посылают в воюющую с СССР Финляндию сорокатысячный экспедиционный корпус под прикрытием мощной эскадры боевых кораблей. Почти сразу после этого английские и французские бомбардировщики наносят из Сирии авиаудар по нефте промыслам Кавказа и черноморским портам Страны Советов, однако решительного успеха операция «Бакинская нефть» не приносит. Попытка склонить Турцию к совместным действиям против СССР оканчивается ничем, и Новая Антанта объявляет войну и этой стране, надеясь за неделю-две принудить ее к капитуляции и вторгнуться на Советский Кавказ через ее территорию.
Несмотря на успех начальной фазы войны, Турция, благодаря помощи Болгарии, Югославии, Румынии, Венгрии, СССР и – незначительной – Германии, также вступившей в войну против Франции и Англии, устояла, и продолжила сопротивление.
Однако войска Вейгана и О’Коннора уверенно рвутся к Анкаре, а ожесточенные бомбежки советских и турецких территорий продолжаются…
Часть I
Das kleine Edelweiss[2]
Так оставьте ненужные споры!
Я себе уже все доказал.
Лучше гор могут быть только горы,
На которых еще не бывал…
А внизу дивизии «Эдельвейс».
И «Мертвая голова».
Северное побережье Турции,
окрестности города Герзе
12 марта 1940 года, 06 часов 12 минут
Холодные волны Черного моря, свинцово-серые в утренних сумерках, лениво накатывались на галечный пляж, и с тихим шорохом откатывались назад. Откатывались, чтобы вновь омыть гальку пляжа и то, что на него вынес прибой. А вынес он этим утром немало.
– Какой черт понес этого русского вдоль побережья, прямо под английские бомбы? – оберфельдфебель Рольф Фишер был трезв, хотел спать, и, как следствие, был чертовски зол на капитана советского парохода, подставившего свою, несомненно заслужившую участь металлолома, лоханку под атаку ночного пикировщика Новой Антанты. – Не мог подохнуть где-нибудь посреди моря, чтобы честные немцы могли спокойно выспаться?
– Не бурчи, Ролле, – усмехнулся обер-лейтенант Дитер фон Берне. – Как говорят на южных островах, «кто знает, что принесет прилив». Сейчас перевалим холмик, глянем, что да как, и обратно.
– Ага. Как раз ко времени побудки и вернемся. – Фишер не разделял благодушного настроя своего ротного, который – в 100-м горном полку об этом не знал только глухой, – обходился двумя-тремя часами сна в сутки. – И вообще, предчувствие какое-то поганое у меня…
Предчувствие его не обмануло. Нескольких бойцов в фельдграу, включая всего месяц как прибывшего в полк фаненюнкера Инго Ортруда, буквально вывернуло наизнанку при виде утреннего морского пейзажа.
– Господи Боже мой, Дева Мария… – ошарашенно пробормотал не замеченный прежде в религиозности оберфельдфебель и перекрестился.
Дитер фон Берне сглотнул вставший в горле ком:
– Отставить блевать! Быстро все вниз, может, кто-то еще жив!
В каких-то трех-четырех сотнях метрах от берега из волн выглядывал кусок закопченного, развороченного взрывами борта советского парохода, а прямо перед Фишером и фон Берне по всему пляжу валялись выброшенные морем тела. Обожженные, искалеченные взрывами и огнем.
Тела детей.
Их было много, больше сотни. Мальчишки и девчонки от шести-семи лет до подростков годков пятнадцати, рваные и переломанные, в лохмотьях, покрытых гарью и кровью, которые не смогла смыть даже морская вода. Кого-то из них прилив вынес на берег, кого-то, словно ветхую тряпичную куклу, прибой болтал на самой своей кромке, иные едва видны были из-под воды, рядом с берегом…
– Тощенькие-то все какие, прям сущие цыплята, – произнес Фишер, закуривая папиросу. Полчаса спустя, когда солнце уже начало несмело выглядывать из-за горизонта, солдаты продолжали осмотр тел на предмет наличия оставшихся в живых, но надежд на успех не было никаких. Все трупы были либо изувечены взрывами и осколками, либо несли на себе ожоги, несовместимые с жизнью. Чаще, впрочем, было и то, и другое. – Не кормили их там, что ли, в их СССР?
– Ты ненаблюдателен, Ролле, – командир второго взвода, фельдфебель Шварц, хотя и не курил, присел рядом, на здоровенный валун, где разместил свое седалище его товарищ. – Мальчишки все с бритыми головами, одежда на них из одного материала, и, судя по всему, была если не одинаковой, то единообразной… Тебе это ничего не напоминает?
Фишер затянулся и задумчиво поглядел на Шварца.
– А скажите, когда
Маленький эдельвейс (