Оставь страх за порогом. Юрий Мишаткин
наступление, взятие большевистской твердыни на Нижней Волге. Мысленно видел себя въезжающим в Царицын на белоснежном скакуне, объезжающим выстроившиеся на параде войска. Приказ был простой формальностью, в нем повторялись обещания освободить попранную узурпаторами святую матушку-Россию, призывы «огнем и мечом, не жалея живота своего, выжигать с корнем все жидовско-советское».
Диктуя одно из предложений, Краснов запутался в деепричастных оборотах. Снова скривил губы. Полез в карман за платком, и без того паршивое настроение окончательно испортилось: «Опять денщик подсунул батистовый платок, более подходящий профурсетке! Увидят союзники, и я стану посмешищем».
После падения Донской советской республики Краснов получил от казачьих верхов долгожданную полноту власти, стал войсковым атаманом, объявил себя диктатором всей территории Дона, Терека, Маныча, Хопра вплоть до Волги. Почувствовал прилив сил, счастья – наконец-то стала явью давно лелеемая мечта создать на юге России новое государство, в него войдут наряду с Ростовом Царицын, Камышин, немецкая колония в Сарепте.
«Недруги, которых немало, смеют называть меня немецким прихвостнем, германским подпевалой, дескать, моя Донская вольница под протекторатом иноземцев! Пересуды быстро умолкнут, стоит взять оплот красных на великой реке, тогда союзники поверят в мой талант полководца, в боеспособность армии, увеличат ассигнования, пришлют наконец-то крайне необходимые боеприпасы, перебросят с Украины свои давно обещанные дивизии. Пока все упирается в Царицын, взятие его укрепит мой авторитет, заставит немцев поторопиться».
Сомкнул веки, представил себя на главной площади древнего града, услышал приветственные крики горожан, благодаривших за освобождение от большевистской чумы. Мечтать мог долго, но суровая действительность не позволяла витать в облаках, требовала вернуться к насущным делам, в данном случае к приказу, который должен поднять в армии боевой дух, вселить веру в победу.
– Концовку напишете сами, у вас, милейший, вполне хороший слог, литературный вкус. Для меня привычнее и приятнее скакать под шквальным огнем на противника, рубить врагам головы, вести за собой доблестных сынов Дона, нежели заниматься бумагомаранием.
Адъютант прекрасно понял, что Краснов слукавил. Именно бумагомарание с давних пор стало для Краснова страстью. Сочинительству отдавал каждый свободный час, урывал время от сна.
– Кстати, есть сообщение с бронепоезда?
Адъютант поспешил обрадовать:
– Полковник Кумынин телеграфировал об успешном продвижении. «Святая Русь» мчит к Волге на всех парах. Как только достигнут пригорода Царицына, двинутся эшелоны с пехотой, кавалерией, артиллерией. Скоро вся дорога к Царицыну будет в наших руках, красные лишатся возможности доставлять на передовую свежие силы.
– Какие новые силы противника имеете в виду? – перебил Краснов. – Царицын, точнее, заселившие его большевики, на последнем издыхании. Комиссары