Ушли, чтобы остаться. Юрий Мишаткин
дверь постучали.
– Иду! – Люся сбросила халат.
«Кто и зачем пустил сплетню, что мама бросила семью из-за мотогонщика? Несусветная ложь больно ударила папу, он надолго ушел в себя, стал нелюдимым, и Али тоже поверил лжи, будто любезничаю, соблазняю чужих мужчин! В чем-то виновата я сама: зачем, спрашивается, улыбалась этому полковнику, тем самым разожгла у Али ревность? Все считают его настоящим Отелло, несдержанным, несносным, и никто не догадывается, что он лучше других…»
Люся вышла в коридор, где униформисты таскали тумбы для второго отделения «Белые медведи». Где-то лаяли собачки, ржали кони, одного из арабских скакунов вел под уздцы Али. Увидев жену, пожелал ни пуха.
– К черту! – Люся почувствовала возвращение необходимого спокойствия, настроя на работу, желания удивить если не весь мир, по крайней мере, публику в цирке. Забылась безобразная сцена ревности Али, появилась уверенность в себе, собственных силах.
«Напрасно обижалась на Али, прекрасно знаю о его взрывном характере, не стоило давать даже малейшего повода к ревности…»
Вспомнила, как отправляла маме телеграмму о смерти отца. Стояла поздняя осень, на город осел туман, погода была нелетной, но мама на перекладных успела к похоронам. Встала возле гроба, обняла дочь, и та уткнулась в материнскую подмышку, как делала в детстве, когда в школе обижали мальчишки, разбивала коленку. После поминального ужина мать изъявила желание увидеть выступление дочери. В цирке были два выходных и пришлось выступить в пустом зале для единственного зрителя. Как ни было тяжело, переоделась, вышла в манеж, поднялась на трапецию и продемонстрировала все, чему научилась в училище и, главное, чему обучил отец. На прощание услышала: «Могу спокойно уехать, вижу, что стала настоящей артисткой…»
За форгангом Малышев завершал свое антре, срывая шквал аплодисментов.
– Доброе утро, – сказала за спиной Будушевская.
Люся сжалась, ожидая со страхом, что тетя Ирина обрушит поток нравоучений, станет ругать Али, но Ирина Казимировна заговорила о мастерстве Виталия Сергеевича, о необходимости поддерживать форму, соблюдать строгую диету, намечающихся зарубежных гастролях, повышении ставок.
– Не забывай улыбаться при любых обстоятельствах, даже когда растянешь мышцу, заболит сухожилие – публике нельзя узнавать, что получила травму.
Желая сменить тему, заговорила о статической акробатике, которую придется работать в тридцать лет, посоветовала подумать о партнерной акробатике.
Люся послушно со всем соглашалась, радовалась, что не ругают, и сообщила новость:
– Слышала, что Тамаров со своими ребятами в Туле сдал комиссии пару чемпионских трюков, которые до него никто не работал.
– Это какой Тамаров? – уточнила Будушевская, продолжая в щель на форганге наблюдать за выступлением клоуна. – Уж не сын ли Риты и Глеба, двойное сальто на ходулях?
– Он самый! – скороговоркой,