Где наша не пропадала. Сергей Кузнечихин
снаряд из костра. Именно в тот момент, когда к костру горящий факел подносили.
Вовремя успел.
Героем сделался.
Но за чей счет? Как бы он проявил свое геройство, если бы я не изобрел свою «катюшу»? А мне вместо благодарности – подзатыльник, от которого синяк под глазом нарисовался. Ну где, спрашивается, справедливость?
Американец
Китайцы в нашем Шанхае не жили, они даже в гости туда не приезжали. Зато жил американец. Может быть, и ненастоящий, даже наверняка ненастоящий. Но мы, пацаны, были уверены, что он самый что ни на есть американец. Во-первых, ходил в кожаных галифе; у всех тряпичные, а у него – кожаные. Во-вторых, курил трубку; мужики – кто «Северок», кто – «Прибойчик», ну «Казбек» для форсу, а он – трубку. И звали-то его Фирсом, откуда нам было знать, что это старинное русское имя. Да и говорил он так, что половину слов не разобрать, – это уже в-четвертых. А в-пятых, злой был и жадный. Короче, имел в поселковом Шанхае собственный дом и считался американцем, обиднее репутации по тем временам придумать трудно.
А прославился он тем, что каждую осень, когда клюква поспевала, ставил переправу через речку, и дорога до ягодных мест сокращалась километров на пять. Без нее приходилось делать крюк до железнодорожного моста, а с ней – напрямик. В ледоходы переправу сносило, но к сезону он ставил ее заново. Не мудрствуя, без выкрутас. Вбивал в узком месте колья в два ряда, привязывал к ним трапик в три жердочки, ну и перильца для страховки протягивал. Без сапог по такой лаве не переберешься. А кто же по клюкву без сапог ходит? Шалаш для себя строил намного добротнее. Так ведь для себя же. Время осеннее: то дождь, то снег, то ветер, а жить в шалаше все выходные. В пятницу вечером приходил и – до воскресенья. С утра встанет, рыбешки наловит, грибков наберет, обед сготовит, а когда народ с болота потянется, заступает на пост и с каждого – по три стакана клюквы. Три жердочки – три стакана, чтобы голову не ломать. Не хочешь платить – топай в обход.
Пока свои, поселковые, ходили – у него за выходные мешок ягод набирался. Потом городские дорогу разведали. Даже из Москвы наезжать стали. Сбор увеличился. Мешка уже не хватало. Но дело не в мешке, приспичило бы, он бы и матрасовку приспособил, старое народное изобретение – в углы вставляется по картошине, горловина захлестывается петлей – и котомка готова, в такой и черта и чертенят унести можно. Другой бы и потащил, но не Американец. Дорога неблизкая, продавать ягоды хлопотно. И он с натурального оброка перешел на денежный.
Стал брать по полтиннику. Двух зайцев убил: и нести не надорвешься, и на базаре маяться надобность отпала.
Народец возроптал, а куда денешься?
Без войны, однако, не обошлось. Людям не нравится, когда их копейки дружненько текут в один карман и скапливаются там. У них появляется желание посчитать, а после занятий арифметикой почему-то начинают чесаться руки. Особенно у тех, кто считает на пальцах: доходят до пяти – и кулак сам по себе складывается, заряд