Эфемерно. Артур Дарра

      Распахни меня настежь, Жизнь,

      Разбей остатки моей обороны против Тебя. 

      Ты великолепно укоренилась в моем отчаянии,

      Ты посеяла вулканическую силу в мою уязвимость,

      Даже в мои сомнения.

      «Оставь надежды всяк сюда входящий»?

      Конечно!

      Я не боюсь оставить, я никогда не боялся!

      Некогда я проходил знакомый путь «создай себя сам».

      Теперь я прохожу путь благодати и разрушаю «себя»

      Пением рыдающей птицы и истиной.

      Я никогда не вернусь обратно!

      Джефф Фостер

      Часть I. Обитель человеческих страданий

      Глава 1. Ухмыляющееся Исключение

      Не знаю, с чего начать.

      Пожалуй, не лучшая строчка, с которой начинают письмо. Прости. Впрочем, перед кем я извиняюсь? Пишу ведь для себя. И никому показывать не собираюсь.

      Но, кажется, так легче – представлять, что пишу кому-то. Кому-то по ту сторону экрана ноутбука. Наверное, нужно придумать тебе имя? Хотя это уже и правда будет глупо. Просто «ты», и всё.

      Тебя не существует, но всё равно как-то сложно собраться с мыслями. О чём я хочу рассказать тебе? И почему бы мне просто не обсудить это с кем-нибудь другим? Например, с реальным человеком?

      Ответ прост: не с кем.

      Ни одного человека, кому бы я мог поведать свою историю.

      Писать тебе вынужденное решение. По-другому уже никак. Я абсолютно одичал. Ты, вероятно, удивишься, если узнаешь, что одичал я в месте, где проживает больше миллиона человек. Но это так. Я одичал психически. И город тут ни при чём.

      Тогда почему бы мне просто взять да не навестить психолога? Не могу… Я прекрасно понимаю механизм работы с душевным специалистом. Клиент платит – психолог превращается во внимательного слушателя. Клиент не платит – психолог ни в кого не превращается. Волшебная палочка здесь – деньги. А с волшебством у меня в последнее время большие проблемы…

      С другой стороны, есть телефон доверия: звони да болтай сколько влезет о своих проблемах: никто тебя не видит, да и платить не нужно. Но и этот вариант мне не подходит. Вряд ли я смогу уложить всё, что бурлит внутри меня, в формат телефонного разговора.

      Сейчас мне нужно что-то другое. Чьё-то бескорыстное соучастие. Слегка отстранённое и непринуждённое. Чтобы без лишних вопросов. Чтобы можно было спокойно и неторопливо выговориться. Впрочем, кому этого не хочется, верно? Чтобы тебя просто по-человечески выслушали. Или в моём случае – вычитали. Вот и приходится создавать такого собеседника самому. Может, всё-таки имя тебе придумать? Да нет же, глупо…

      Кажется, я заболтался. Нужно возвращаться. И, наконец, рассказать о том, что тревожит меня уже пятый месяц. Однако это даже не столько тревога, сколько опустошение. Да, именно слово «опустошение» подходит больше всего. Я стал пустым. И во мне бесследно померкли любые импульсы к связи с внешним миром.

      Полное опустошение.

      После чего оно возникло? В этом-то мне и предстоит разобраться. Только, уверен, будет нелегко. Там, в прошлом, куда я собираюсь мысленно вернуться, всё словно затянулось липкой плёнкой, заострилось колючей проволокой замешательства, тревоги и страха. Заглядывать туда даже на одно мгновение – крайне неприятно. А рассказывать кому-то другому – подавно.

      Но, думаю, ты сможешь гарантировать мне конфиденциальность. Ведь тебя не существует, верно? Поэтому я рискну. Рискну собрать весь тот дурацкий и непонятный конструктор, который рассыпался внутри меня на груду крошечных частей.

      Это будет непросто, хочу предупредить сразу. И прости за всё, что тебе придётся узнать обо мне. Далеко не всё будет говорить в пользу меня как высоконравственного гражданина планеты Земля. Но по-другому, пожалуй, мне не выкарабкаться из этого мрачного колодца. Колодца, в котором я застрял и дичаю с каждым днём всё усерднее. Застрял я где-то посередине: изо всех сил упёрся в холодные сырые стенки, чтобы не упасть. Подняться – никаких сил, удерживаться – теперь тоже. А внутри всё продолжаются громкие взрывы обжигающих размышлений и переживаний, которые игнорировать больше уже никак нельзя. Ясно понимаю: единственный выход – нырять в колодец глубже.

      Но если нырять, то полностью.

      Без судорожных попыток ухватиться за какой-нибудь выступ. Разбиваться – так разбиваться. А иначе снова эта беспросветная толстенная скорлупа, сдавливающая меня все последние месяцы. Снова этот