Чик чтит обычаи. Фазиль Искандер
чтить обычаи.
– А сколько раз надо отказываться, чтобы потом сесть за стол? – деловито спросил Чик.
– До трех раз надо отказываться, – подумав, ответила мама, – а потом уже можно садиться за стол. Ты уже не маленький, ты должен чтить обычаи.
– Хорошо, – сказал Чик, – я буду чтить обычаи. Но почему в позапрошлом году, когда я ездил в Чегем, ты мне не сказала об этом?! Я бы уже тогда чтил обычаи.
– Тогда ты был маленький, – сказала мама, – а теперь стыдно не соблюдать обычаи. Когда кто-нибудь входит в дом, все обязательно должны встать навстречу гостю. Даже больной, лежащий в постели, если он способен голову приподнять, должен приподнять ее. А гость должен сказать: «Сидите, сидите, стоит ли из-за меня вставать!» А хороший гость старику даже и не даст встать. Только старик разогнулся, чтобы, опершись на палку, встать, как хороший гость подскочит к нему и насильно усадит его: «Сидите, ради аллаха, стоит ли из-за меня вставать!» Вот как у нас делается!
– А если хороший гость не успел подскочить, а старик уже встал, тогда что? – спросил Чик.
– Ничего страшного, – сказала мама, – и старый человек может встать. Но хороший гость, подскочив к нему, должен извиниться за то, что потревожил старого человека.
– А соседи считаются гостями? – спросил Чик.
– Все считаются гостями, – ответила мама, – кроме домашних. И то, если твой дедушка входит в кухню, чтя его возраст, все встают.
– А если дедушка десять раз войдет в кухню, – сказал Чик, – надо все десять раз встать?
– И десять, и двадцать раз надо встать, – с пафосом сказала мама, – если дедушка входит в кухню!
Чик вспомнил, какой проворный, сильный, подвижный дедушка. Тут только вставай и садись! Вставай и садись! Впрочем, Чик знал, что дедушка вообще редко бывает дома: он или с козами возится, или в поле работает, или в лесу.
– А если курица, собака или теленок входят в кухню, тоже надо всем встать? – спросил Чик, уже придуряясь, но мама этого не заметила.
– Ну, Чик, – сказала мама, – ты ни в чем не знаешь меры. Кто же встает навстречу курице, собаке или теленку? Если они забредут на кухню, кто-нибудь может встать и прогнать их. Только и всего.
– А сидя можно прогнать? – допытывался Чик.
– И сидя можно прогнать, если они не слишком обнаглели, – сказала мама.
– А вот если я вхожу в дом, люди должны вставать или нет? – заинтересовался Чик.
– Должны, – ответила мама, – но не в Большом Доме, конечно, потому что ты будешь там жить. Но если ты приходишь к соседям и они знают, что ты умный и послушный мальчик, они должны встать. Но если ты шалопаистый мальчик, могут и не встать.
– Но если я первый раз пришел к ним, – не унимался Чик, – откуда они знают, я послушный и умный мальчик или шалопаистый?
– Ну, Чик, – взмолилась мама, – это же всегда видно! Ну, скажем, когда ты пришел первый раз, тебя приняли за умного мальчика, и все встали. А потом пригляделись и поняли, что ты шалопай. И вот ты подходишь к их дому второй раз, и кто-нибудь, заметив тебя издали, говорит: «Смотрите, этот дуралей приперся опять. А мы еще вставали навстречу ему, думая, что это разумный мальчик». И тебе навстречу никто не встанет, и тебе будет стыдно, что ты вошел в этот дом.
– Если я окажусь шалопаем, – уточнил Чик.
– Да, если ты окажешься шалопаем, – согласилась мама. – Но это еще не все. Бывает, хозяйка перед обедом выходит на веранду с чайником и полотенцем: «Гости, пожалуйте руки мыть». В таких случаях дурак бежит впереди всех. А надо строго осмотреться и всех, кто старше тебя, пропустить впереди себя, а потом уже самому вымыть руки.
– А если мы с кем-нибудь однолетки, тогда как быть? – спросил Чик.
– Ну, такого не бывает, – задумавшись, ответила мама, – а если случится такое, тот, кто лучше воспитан, пропустит другого вперед.
Чик поехал в Чегем с маминым братом дядей Кязымом. В Большом Доме, кроме взрослых, жили дети дяди Кязыма и тети Нуцы: самая старшая, ровесница Чика Ризико, ее сестрица помладше Зиночка, потом мальчик Ремзик и самый младший Гулик. Кроме них и Чика, было еще четверо детей, родственники из долинных деревень. Так, седьмая вода на киселе. Их прислали сюда отдыхать, спасая от всесильной тогда малярии. Среди них был ровесник Чика, мальчик из села Анхара. Он был рыжим. Не голова, а горящая головешка.
Тетя Нуца, обслуживая всю эту ораву, сбивалась с ног. Всех детей сажали за низенький столик у очага. Так как все они не вмещались за этот столик, их сажали в две смены. Еды вроде бы было достаточно, но не так чтобы очень. Большого труда, да и вообще никакого труда не составляло пообедать два раза подряд. К тому же чудный воздух Чегема способствовал прекрасному аппетиту.
Долинные дети оказались довольно нахальными. То ли воздух Чегема особенно способствовал их аппетиту, то ли, кто его знает, может быть, у себя в селах они поголадывали, но некоторые из них норовили сесть за столик второй раз. Особенно в этом преуспевал Рыжик. И это было тем более удивительно, что его горящая голова была гораздо приметней остальных