Халцедоновый Двор. И в пепел обращен. Мари Бреннан
чудовищное, – объявила она. – Подобную участь мы оставляем для истинных изменников нашему трону. Небрежение Керенеля доказано. Пусть же его наказание будет таким: на год и один день он изгнан из Халцедонового Чертога и всех прилегающих владений, а места в рядах Халцедоновой Стражи лишен. Но когда этот срок подойдет к концу, он будет с радостью принят в наших чертогах, а со временем может вернуть себе все прежние отличия.
Уж не почудилась ли ей мимолетная злость в глазах Лислика? Если и нет, он поспешил ее скрыть.
– Мудрость и милосердие Вашего величества – бесценный дар для нашей страны, – сказал он, вкладывая рапиру и дагу в ножны.
Луна отыскала взглядом сестер Медовар, сидевших напротив. В ответ те едва уловимо кивнули.
– Ступай, – сказала она Керенелю, по-прежнему стоявшему на коленях в песчаном кругу. – Твое изгнание начнется сейчас же.
Постоялый двор «У ангела», Ислингтон, 11 мая 1640 г.
– Если угодно, государыня, мы еще раз проверим, нет ли поблизости лишних ушей.
– Не стоит, – ответила Луна. – В этом нет надобности.
Оставалось надеяться, что это действительно так. Если дело дошло до того, что ради сохранения собственных тайн ей нужны затейливые предосторожности, положение много хуже, чем она думает. Однако в том, что кто-либо следит за каждым ее шагом столь пристально, чтобы подслушать беседу, которая вот-вот состоится в этой уютной комнате, Луна сомневалась.
Вряд ли ее дела уже настолько плохи.
Керенель неподвижно замер у очага, сцепив за спиною руки. От крова, предложенного сестрами Медовар, он не отказался: да, дом их стоял в пределах владений Луны, но Розамунда заверила рыцаря, что одну ночь, проведенную под их крышей, королева неповиновением не сочтет. Стоило Луне сойти вниз по лестнице и откинуть с лица капюшон плаща, черты его лица отвердели, во взгляде блеснула искорка понимания.
Сюда она пришла втайне, не известив об уходе даже сэра Пригурда. Удалиться в королевские покои и устроить так, чтоб ее никто не тревожил, было проще простого – потребовалось лишь притвориться утомленной захватывающим зрелищем, – ну, а корона на голове отнюдь не лишила ее умения оставаться незамеченной.
Опустившись в предложенное Гертрудой кресло, Луна задумалась, стоит ли предлагать Керенелю сесть. Пожалуй, нет: он так закостенел от обиды, что может ответить отказом.
– Буду кратка, – заговорила она, – ибо подозреваю, что в эту минуту видеть меня тебе не хотелось бы.
Ответом ей были лишь стиснутые зубы и дрогнувшая на шее жилка.
– Ты с небрежением отнесся к долгу, – сказала она. Рыцарь слегка напрягся. – Сие было очевидно и до поединка, а поединком – подтверждено. А сейчас я скажу тебе вещь не столь очевидную: смертный, приведенный тобою вниз, был приманкой в ловушке, в которую ты грешным делом попался.
Что ж, Керенель был далеко не самым глупым из ее рыцарей. Побледнев от гнева, он впервые с тех пор, как преклонил перед вошедшею Луной колено,