Адам и Ева. Илья Бровтман

      Снежинки проплывают над землей.

      Фигура одинокая уныло,

      Стояла с непокрытой головой,

      В которой хороводом дума плыла:

      – Свидание…  какой нелепый вздор.

      Мужчина… не пойму, зачем он нужен?

      Я обходилась как-то до сих пор,

      И вырастила дочь одна без мужа.

      Ее отец был тот еще кобель.

      Бог не обидел ни лицом, ни ростом.

      Хоть катер счастья посадил на мель,

      Но без него зачать дитё не просто.

      Дочь, повзрослев, подалась за бугор,

      И выскочила там за басурмана.

      Мне с внуками не склеить разговор.

      Они лепечут на наречье странном.

      Вот так, едва шагнув за пятьдесят,

      Энергии и сил полна до края.

      Не верю я, что это листопад.

      А чем мне дальше жить не понимаю.

      – Найди себе, подруга, мужика, —

      Сказала мне коллега по работе, —

      Свежа и привлекательна пока,

      И жизнь продолжишь на мажорной ноте. —

      И даже обещала подыскать.

      – Вот, например, один мужчина ладный.

      Пусть в волосах его седая прядь,

      Зато не пьющий, умный и не жадный.

      – Давно я по бульварам и садам

      Не бегала, волнуясь, словно дева.

      Он подошел, представился: – Адам.

      В ответ я протянула руку: – Ева, —

      А это райский сад и змея нет, —

      Мы оба засмеялись этой шутке.

      Он вдруг извлек из-за спины букет,

      Прекрасные как небо незабудки.

      Лет тридцать не дарили мне цветы.

      Блеснули влагой черные ресницы.

      Без церемоний он сказал на «ты»,

      И взял за руку теплою десницей.

      – Ты так стройна и чудно сложена,

      Прекрасна в этом дивном туалете.

      С улыбкою подумала она:

      – Попробовал бы ты дышать в корсете.

      Что бы успеть на встречу к четырем,

      Пришлось придумать небольшой сценарий.

      Проснуться рано и покинуть дом.

      Бутик, салон, цирюльня и солярий.

      И вот иду во всей своей красе,

      А он своей вальяжною походкой,

      Шагает, неухоженный совсем,

      С неважно бритым третьим подбородком.

      Прошлась по волосам его пурга.

      Наверно нету денег на расческу.

      Давно не помнят брюки утюга,

      И рукава блестят от долгой носки.

      Мне слышен дух несвежего белья.

      Какая неприглядная картина —

      Противная немытая свинья,

      Хоть умный и внимательный мужчина.

      Зачем шагами мерить этот сквер?

      Неровен час, еще увидит кто-то.

      Знакомые – соседи например,

      А может и коллеги по работе.

      Чего ходить? Ведь правды нет в ногах.

      Ступая осторожно по пороше,

      Непросто мне шагать на каблуках.

      Ему то, что в нечищеных галошах.

      Уже натерли ноги сапоги,

      А он мне ничего не предлагает.

      Стемнело, не видать уже ни зги,

      Согреться бы горячей чашкой чая.

      Скорей бы разбежаться по домам.

      Досадно, – и она едва не плачет.

      Вдруг, взяв за руку, предложил Адам:

      – А может быть, махнем ко мне на дачу.

      Заварим кофе, разожжем камин,

      Согреемся, о жизни поболтаем.

      Заедем по дороге в магазин,

      И купим что-то вкусненькое к чаю.

      Не знает Ева, что ей говорить.

      Камин неплохо, чай еще прекрасней,

      Но голос напрягает изнутри,

      И шепчет: – это может быть опасно.

      Хороший для свидания итог.

      Глоточка кофе, или чая ради,

      Порхая, как беспечный мотылек,

      С чужим мужчиной ехать, на ночь глядя.

      А может он садист или маньяк?

      Чего могу дождаться от чужого?

      Какой-то дряни подольет в коньяк,

      Поступками обидит, иль словом.