Громила. Стивен Кинг
оув“ отправляется в Терре-Хот»[2] или «Клуб любительниц вязания „Уиллоу-Гроув“ на международной космической станции».
Словно маленький трудолюбивый бельчонок, Тесс благополучно жила на вырученные за свои труды денежки, не забывая при этом делать «запасы на зиму». В последние десять лет ее накопления возрастали на двенадцать – шестнадцать тысяч долларов. Конечно, из-за резких колебаний фондового рынка накопленная сумма была не совсем такой, как ей хотелось, но, говорила она себе, если постараться – как маленький паровозик, который знал свое дело, – все должно получиться. Помимо этого, она еще трижды в год выступала бесплатно – так сказать, для успокоения совести – эдакого беспокойного человеческого органа, который, несмотря ни на что, время от времени все же давал о себе знать, когда она забирала свои честно заработанные деньги. Возможно, это происходило, оттого что болтовня и раздача автографов не совсем укладывались в давно сформировавшиеся представления Тесс о труде.
Помимо гонорара размером как минимум в тысячу двести долларов, было у нее и еще одно требование к организаторам: путь на машине в один конец до места должен предполагать только одну остановку на ночь. Это означало, что она редко выбиралась дальше Ричмонда на юг и дальше Кливленда на запад. Провести единственную ночь в мотеле было хоть и утомительно, но терпимо; две же ночевки подряд выбивали ее из колеи на неделю. Да и Фрицик, кот Тесс, не любил оставаться дома без хозяйки. Всякий раз, когда она возвращалась домой, он недвусмысленно напоминал ей об этом, навязчиво путаясь под ногами или предательски выпуская когти, устроившись у нее на коленях. И хоть Пэтси Макклейн, соседка, его исправно кормила, он в отсутствие Тесс почти ничего не ел.
Дело было не в том, что она боялась авиаперелетов или стеснялась выставлять приглашавшим ее организациям счета за дорожные расходы, точно так же, как она предъявляла им чеки за проживание в мотелях (что касается номеров, они никогда не были роскошными). Тесс попросту ненавидела толпы людей в аэропортах, беспардонный личный досмотр с полным сканированием, бесконечные задержки и то, как авиакомпании бессовестно стремятся брать деньги за все, что раньше предлагалось бесплатно. И еще это постоянное ощущение «невладения ситуацией» – вот оно-то было хуже всего. Стоило преодолеть нескончаемые проверки служб безопасности и получить приглашение на посадку, как приходилось вверять самое ценное, что у тебя было – жизнь, – в руки незнакомцев.
Разумеется, так же в определенном смысле происходило и на скоростных шоссе, куда ей неминуемо приходилось выбираться во время своих поездок, – какой-нибудь пьяный, не справившись с управлением, мог запросто перелететь через разделительную полосу и спровоцировать лобовое столкновение (и при этом, конечно же, выжить: пьяницам всегда везет). Однако за рулем у Тесс по крайней мере возникала иллюзия «владения ситуацией». Да и к тому же ей просто нравилось водить машину. Это ее успокаивало. Лучшие мысли подчас приходили ей в голову именно за рулем, когда она, выключив магнитолу, «на автомате» ехала по шоссе.
– В прошлой жизни ты наверняка была дальнобойщицей, – сказала как-то Пэтси Макклейн.
Тесс не верила ни в прошлые, ни в будущие жизни, придерживаясь мнения «имею то, что вижу». Однако ей нравилась идея некой жизни, где она представляла себя не миниатюрной женщиной с милым личиком и застенчивой улыбкой, зарабатывающей на жизнь сочинением незамысловатых детективчиков, а рослым парнем в ковбойской шляпе, отбрасывающей своими широкими полями тень на его обветренное лицо с выгоревшими от солнца бровями. Этот парень колесил по бесконечным дорогам страны на машине с живописно намалеванным на капоте бульдогом. И ему не требовалось тщательно подбирать наряд для очередного выступления – всегда лишь потертые джинсы да сапоги с пряжками по бокам. Впрочем, писать книги Тесс нравилось, не возражала она и против выступлений перед публикой, однако больше всего она любила управлять автомобилем. После поездки в Чикопи ей представлялось это забавным… Ну, не в том смысле, чтобы взять да посмеяться – нет-нет, это было вовсе не смешно.
Приглашение от «Букс энд браун бэггерз»[3] полностью удовлетворяло ее требованиям. Чикопи располагался в пределах шестидесяти миль от Стоук-Виллиджа; все мероприятие укладывалось в один день, а в качестве гонорара книголюбы предлагали не тысячу двести, а целых полторы тысячи долларов. Плюс, разумеется, дорожные расходы. Правда, последние в данном случае ожидались минимальными – даже без ночевки в каком-нибудь там «Кортъярд сьютс» или «Хэмптон инн». Пригласительное письмо пришло от некой Рамоны Норвил, которая объясняла, что хоть и является старшим библиотекарем Центральной библиотеки Чикопи, приглашение шлет как президент «Букс энд браун бэггерз», которое ежемесячно устраивало подобные дневные лекции. Людям предлагалось приносить с собой еду в пресловутых коричневых пакетах, и эти мероприятия пользовались большой популярностью. На двенадцатое октября была запланирована Джанет Иванович, однако та была вынуждена отменить свое выступление по семейным обстоятельствам – то ли свадьба, то ли похороны, Рамона Норвил не уточнила.
«Понимаю, что мы, не предупредив
Терре-Хот – город в округе Виго, штат Индиана, США. Там находится тюрьма, где содержатся приговоренные к смертной казни и приговоры приводятся в исполнение.
Имеется в виду общество книголюбов «Коричневые портфели». В тридцатых годах ХХ в. в Великобритании студенты повсюду таскали с собой книги в коричневых портфелях.