Русофил. История жизни Жоржа Нива, рассказанная им самим. Александр Архангельский
т “Раковый корпус” и “Август Четырнадцатого” Солженицына, “Петербург” и “Котика Летаева” Андрея Белого… В мае 2020-го ему 85, и это по-настоящему славная дата.
Но для книги, адресованной отнюдь не специалистам и построенной как биографический роман, переводческих и академических заслуг мало. Чтобы её прочитали, герою нужно иметь за плечами жизнь, какая редко выпадает учёному. С полным вовлечением в большую историю, в непредсказуемые личные обстоятельства. А биография Нива, при всей его утончённости, полна труднопредставимых событий. Не будь она столь необычна, не стал бы он одним из прототипов главного героя в фильме Андрея Смирнова “Француз”, где показана даже его комната в общежитии МГУ 1950-х годов. Причём в реальности всё ещё интересней, а подчас невероятней; поэтому просто распишем некоторые “таймкоды” глав, заменяя привычные минуты номерами страниц:
39–52 …учитель Жоржа Нива Пьер Паскаль – легендарный христианский большевик…
70–71 …Пастернак исповедуется перед молодым французом в самый разгар истории с “Доктором Живаго”…
92–93 …драматическая любовь, отравление, высылка из СССР накануне свадьбы, арест невесты, Ирины Емельяновой, и её матери, Ольги Ивинской…
98–101 …война в Алжире, тяжёлое ранение…
118 …дружба с Сокуровым…
128–130 …беседа с Набоковым…
130–136 …роковая гибель Андрея Амальрика, автора пророческой книги “Просуществует ли Советский Союз до 1984 года”…
138 …Мария Розанова: “Нива, мы вас вылечим…”
148 …Окуджава выступает на границе между Женевой и Францией под стук вилок о тарелки, а Виктор Некрасов тянет его за волосы…
206–207 …жизнь в Петербурге…
Если есть на свете непридуманные русофилы, то один из них – Нива.
Но это не размеренные мемуары, а динамичная биографическая повесть, написанная как бы от лица рассказчика. С его личным взглядом на историю, далёким от научной точности, зато переносящим читателя в гущу событий.
Книга продолжает мою серию, совсем недавно начатую документальным повествованием “Несогласный Теодор”. Каждый раз в центре внимания – новый герой и его судьба на фоне небывалого двадцатого столетия и наших дней. Жизнь длинная, а рассказ сравнительно короткий, чтобы сюжет сохранял динамичность. Все герои серии очень разные, никакой попытки дать единственный “пример для подражания”: “Как он дышит, так и пишет, / Не стараясь угодить”.
“Несогласный Теодор” был посвящён судьбе основателя Московской высшей школы социальных и экономических наук Теодора Шанина. Шанин – левый либерал и атеист, для него студенческие волнения в Европе 1968 года – это именно революция, частью которой он был – и которая была частью него. А Жорж Нива – свободолюбивый консерватор и протестант; для него события 1968-го, в которых он тоже участвовал, это… а что это – узнаете, когда прочтёте книгу. И лишний раз убедитесь в том, что есть идеология, а есть метафизика судьбы. Простой принцип серии “Счастливая жизнь”: идеология людей разделяет, а метафизика сближает. Политики, окружение, “общественное мнение” навязывают нам чужие роли, но главное счастье на свете – быть таким, как ты сам себя задумал.
Мы беседовали с Жоржем много лет, с конца восьмидесятых, прежде чем решили собрать его рассказы воедино. Тут важны не только подробности, хотя они захватывают сами по себе, но образ героя, его неповторимая интонация, узнаваемая речь. Поэтому мы постарались передать неторопливый тон французского профессора, сохранить отдалённый привкус акцента (отдалённый потому, что Жорж говорит по-русски в совершенстве). Скажем, в его речи не склоняются некоторые названия французских городов (“в Клермон-Ферран” вместо “в Клермон-Ферране”).
Одновременно с книгой выходит её аудиоверсия, но не начитанная актёром, а записанная голосом самого Жоржа, и фильм о нём; режиссёр фильма – Татьяна Сорокина, я благодарен ей за совместную работу. Аудиосериал появится на радио Arzamas, фильм выйдет на одном из российских каналов, после чего будет находиться в открытом доступе на YouTube. Вводите в поисковую строку “Жорж Нива. Русофил” – и читайте, слушайте, смотрите.
Глава 1
Французский Филиппок с кубанским говором
Как пели довоенные французы. – Архитектор из семейства сыроделов. – “Арийский мясник немецкого происхождения”. – Как в Клермон-Ферране прятали евреев и почему отец остался некрещёным. – Математики и русофил. – Деникинец Никитин и непротивленец Толстой.
Я родился в Клермон-Ферран. Это столица региона Овернь в Центральном горном массиве, то самое место, где кардинал Ришелье устроил кару нашим боярам овернским. Ничто не предвещало ни моих занятий русским языком, ни пожизненной связи с Россией (о, эти русские многоступенчатые отрицания – ни, не, ни, ни!).
В деревне, где я проводил практически все длинные летние каникулы и прожил целый год во время войны, на рынке многие говорили на овернском диалекте. Я пытался говорить на этом диалекте, тянуть гласные, а мой отец – он был сторонником литературного произношения