Хроники утопленника. Илья Ноябрёв
лыкавших в прибрежной тине лягушек.
Леденящий душу женский крик взорвал тишину летней ночи.
В предрассветном тумане на берегу реки стояло несколько небольших групп людей. Их взгляды были устремлены на тело утопленника, вернее, на то, что от него осталось. Двое мужчин, следователей, курили, тихо переговариваясь:
– «Глухарь»! Повесят на нас!
– Не каркай!
– Сыро, блин. Когда подъедет хренов эксперт?
– А кто его знает! Надо будет поднимать архив пропавших, чтобы опознать тело.
– Да? А как «это» можно опознать?
Они одновременно швырнули окурки в мокрый песок и направились к свидетелям.
За 6 месяцев до того.
По телевизору передавали новогоднее поздравление Президента.
На довольно просторной кухне когда-то роскошной квартиры сидела женщина лет пятидесяти пяти. Она нервно затягивалась вставленной в мундштук сигаретой. Во всей ее фигуре, в посадке головы, даже в манере стряхивать пепел чувствовалась, «порода».
Это была вдова некогда влиятельного государственного чиновника «советской эпохи». Большая квартира в номенклатурном доме – все, что осталось от времен процветания и благополучия.
Скрипнула дверь, в кухню вошла младшая дочь хозяйки квартиры – девушка лет семнадцати по имени Саша.
Женщина резко обернулась, но, увидев дочь, несколько успокоилась и спросила:
– Как Мишечка?
– Хнычет, – грустно вздохнула Саша. – А как может быть иначе, если Наташка сама ночами не спит и плачет?
– Ничего! Теперь успокоится!
– Новогодняя ночь, а она снова куда-то звонила и плакала.
– Что решено – то должно быть сделано! Если я, мать, не только допускаю, но и радуюсь тому, что моя дочь бросает мужа, значит оно того стоит! Надо ликовать, что Наташа наконец освободится от такого «золота».
– Мама, зачем ты так говоришь? Он не плохой! Он удивительный человек!
– Как же! Удивительный! Как только деньги в руках, так сразу и удивляет!
– Это его деньги! Он чужих не брал…
– Нашла чем гордиться! Сейчас берут все и несут в дом. А когда он в последний раз что-то приносил? На месте Наташи я бы уж год назад его бросила!
– Тебе легко говорить!
– Нет, не легко! Мне, матери, видеть дочь несчастной и разведенной нелегко! Поверь, очень нелегко! Отца давно нет – я одна. Но я благодарна Богу, что она решилась. Наконец все будет кончено!
– И что же здесь хорошего?
– А то, что найдутся люди в тысячу раз лучше вашего Глебушки и будут счастливы жениться на Наташе.
– Ты о Сергее?!
– А почему бы и нет? Он любит ее уже десять лет, а она, я уверена, – любит его.
– Не так, как Глеба! Это дружба!
– Знаем мы эту дружбу. Если не будет препятствий…
– Ты судишь по себе!
– Не хами!
Раздался звонок в дверь.
Женщины вздрогнули и притихли.
Первой опомнилась Саша:
– Я открою.
В дверях стоял запыхавшийся Сергей. Обычно невозмутимый, как все дипломатические работники, сейчас он был сам не свой.
Хозяйка квартиры, увидев гостя, вся подобралась.
– Сергей, вы? С Новым годом!
– С Новым годом, Мария Николаевна! Наташа мне звонила… Такой странный звонок… Она здорова?
– Здорова. Ребенок немного приболел. Сашенька, позови Наташу.
Саша ушла.
Тягостно вздохнув, Мария Николаевна обратилась к Сергею:
– Да, тяжелое время… Вы ведь знаете?
– Знаю, я говорил с Наташей после его ухода… Неужели она решилась – так бесповоротно?
– Да, слава богу!
– Но резать по живому больно и тяжело!
– Разумеется тяжело, но их брак уже давно был надрезан. После всех его гадостей, после всех клятв, что это не повторится, он набрался наглости и произнес здесь обличительную речь – «его, – мол, – слушают и не слышат»! Он, видите ли, устал!
Мария Николаевна свирепо вдавила окурок в пепельницу.
– Сережа, вы нам близкий человек, от вас секретов нет: он столько раз порывался уйти – так пусть уходит! Мы на этом настоим!
– Да, но они так любили друг друга…
– Ее любовь подверглась испытаниям и вряд ли от нее что-либо осталось. Согласитесь: пьянство, обманы, неверность – разве можно любить такого мужа?
– Для любви все возможно…
В этот момент в кухню вошла Наташа. Ее глаза были красными и припухшими от слез.
– Вот, Наташенька, Сергей явился на твой зов, – лукаво улыбнулась Мария Николаевна.
– Меня немного задержали, – извиняющимся тоном