.
ыло уловить колебание информационного поля, что создаёт любая планета с разумными обитателями.
Вот кажется в бессмысленных шумах прорезается что-то, имеющее определённую структуру и скрытый пока смысл. Новая обитаемая планета обнаружена. Спящий ИскИн вылавливает исходящие от неё сигналы, собирая в свой невод всё – и смыслы, и бессмыслицы.
В сознании крутились прилетевшие из ноосферы новой планеты какие-то непонятные слова:
Берсень бовиста брашно вывертка генетта зенкер изгребина
Каршкокю куга лабрис лали моринга пулкоги свербига
Сифакатерно тсуга уруми
Они крутились, скрежетали, пели, шептали, рождая лишь на основании звуков какие-то случайные образы.
Самое неприятное слово – каржла. Оно представилось чем-то вроде огромной пупырчатой жабы в ржавых железных доспехах. Они утыканы шипами и даже прикоснуться к каржле страшно – обязательно поцарапаешься и рыжая ржавчина попадет в кровь. Когда каржла пытается прыгать, то доспехи мешают, она шлёпается и доспехи неприятно скрежещут по камню. За это она ненавидит всех и плюется ядом.
Совсем другое слово «фалафель». Оно мягкое и тёплое как фланелевая распашонка. Фалафель беспомощно моргает голубыми глазками и застенчиво улыбается. Существо это доброе, слабое и деликатное.
Вслед за словами стали всплывать короткие обрывки историй
***
"Без труда не вынешь и рыбку из пруда" – гордо произнёс бесхвостый волк, красуясь перед волчицей.
***
"Мой дом – моя крепость" – сказал черепашка-ниндзя, почёсывая спину.
***
"Новое – хорошо забытое старое" – обрадовался студент, обнаружив в морозилке вмёрзшие в лёд три одиноких пельменя.
***
ИскИн отдаёт команду, и корабль выныривает из подпространства недалеко от третьей планеты жёлтой звезды. Планета новая, а алгоритм действий старый: предварительный анализ физических параметров планеты, окружающей среды и обитателей. Затем пробуждение экипажа, выбор для них подходящих биоформ, отправка десанта для непосредственного наблюдения. Дальнейшее – по результатам.
Новое тело
Анабиозный кокон растаял, и я открыла зрительные анализаторы. Мне не терпелось найти хоть какую-нибудь отражающую поверхность. Момент между пробуждением и полным осознанием нового себя всегда был таким волнующим! Для каждой исследуемой планеты ИскИн формировал нам, десанту, оптимальное физическое тело и добавлял необходимые базовые понятия из местных языков.
Помню, когда на планете NF4015 я была в газообразном облике, то термин «клубиться» имел там сто двенадцать синонимов и девяносто девятый мне страшно нравился. Сейчас я уже не воспроизведу его, ведь с каждым изменением облика предыдущие понятия стираются, освобождая нейроячейки. Но смысл был в том, что клубишься ты особенно сексуально, с искринкой в …. Забыла, как это называется.
Между пробуждением от анабиоза и осознанием новых реалий проходит некоторое время, и в этот момент чувствуешь себя особенно дурацки. Мы с напарниками всегда держим пари, кто первый сумеет добраться до кают-компании. Там ИскИн держит для такого случая пайку антидепрессантов. Кто первый добрался, тот и делит… Что останется! Ха-Ха!
Звук, который я издала, мне понравился и я повторила:
– Ха! Ха!
На мгновение видимая картинка мира затемнилась, но я не успела испугаться. Если это и баг, то короткий. Потолок палаты вновь был виден чётко, хотя и не совсем привычно. Узнала его по знакомым вмятинам, которые сделала, резко поднявшись, обликов пять назад. Тогда корпус у меня оказался неожиданно крепким и объёмным. Я ещё подумала: «Это не к добру!», – и угадала. Планетка была та ещё!
Так что теперь прежде чем делать резкие движения попробовала осмотреться, запустив зрительные анализаторы по телу. Не удалось! Похоже, в этот раз они зафиксированы в одной точке. К тому же с каким-то постоянным багом. Изображение регулярно затемнялось на короткое время. Правда, так же быстро и восстанавливалось.
Попытка посмотреть по сторонам удалась. Для этого отросток, на котором располагались анализаторы, повернулся, подчиняясь моей команде. Он обладал частичной подвижностью. К сожалению, полный круговой поворот был невозможен. Где-то на половине круга движение стопорилось, вызывая неприятные ощущения. Зато я увидела блестящий предмет цилиндрической формы с прекрасной отражающей поверхностью. Кажется, внутри была какая-то жидкость, но сейчас меня больше интересовало, как я выгляжу. Надо же представлять – взлетать мне, если я газ, или ползти, как в прошлый раз. Полностью моё изображение там не помещалось, но хоть что-то!
Во-первых, моё новое тело не было газообразным (догадывалась!) или жидким. Оно имело фиксированную форму. Во-всяком случае, за то время, что я себя рассматривала, ни один из наростов и выступов не сдвинулся. Отросток, на котором размещались мои зрительные анализаторы, формой напомнил астероид. Такой неправильный шар с выступами и провалами с неровным окрасом. Один самый крупный нарост