Секрет. Катерина Даймонд
запах, но в нем дым сигарет смешан с виски. Не понимаю, как люди могут пить виски. По-моему, ужасно невкусно. Однажды папа оставил бар незапертым. Там много разных бутылок со всего света. Он коллекционирует виски; сказал, что одна из бутылок стоит столько же, сколько весь наш дом. Правда, не показал, какая именно. Я внимательно осмотрел коллекцию и попытался ее найти, но все бутылки выглядели одинаково. А когда открывал и нюхал, ни одна не пахла приятно. И все-таки сделал несколько глотков. Вкус напомнил ужасное средство для мытья посуды; сразу захотелось выплюнуть. С трудом проглотил и обжег горло.
После обеда поднимаюсь к себе и начинаю учить следующий отрывок. Стараюсь уходить в свою комнату как можно быстрее – на тот случай, если родители опять начнут ссориться. Они всегда адресуют оскорбления мне, например: «Твоя мать кутает тебя в вату; разве когда-нибудь ты станешь мужчиной?» А если меня нет, конфликты заканчиваются намного быстрее. Если они не ссорятся из-за недостатков друг друга, то ругаются из-за сестры: выясняют, кто виноват в ее смерти. Как правило, приходят к выводу, что виноват я.
Прежде чем успеваю прочитать отрывок хотя бы один раз, дверь открывается, и в комнату заглядывает папа. Говорит, чтобы я надел уличную обувь и пошел с ним. Начинаю нервничать. Иногда отец возвращается из своих вечерних экспедиций со сбитыми в кровь суставами пальцев. Мне приходилось видеть, как он бил маму, причем довольно сильно, но даже тогда на его руках следов не оставалось. Так что кровь, очевидно, из-за чего-то другого.
В машине мы не разговариваем, так как он включает громко музыку. Останавливаемся возле какого-то ресторана, но, выйдя из машины, мы не заходим внутрь, а идем по переулку к другому дому. У папы есть ключ. Внутри накурено и как-то странно пахнет. Лица двух сидящих в комнате женщин мгновенно меняются: на них появляется страх. Обе замирают. Мне становится немного легче оттого, что папа притесняет людей не только дома. Кофейный столик заставлен непонятными вещами: здесь банки и коробки странной формы, белый порошок, пакеты с таблетками и зелеными листьями и даже бритвенные лезвия.
Блондинку зовут Минди. Под глазами у нее черные пятна, да и вообще она не выглядит очень чистой. От грязи волосы местами кажутся темными. На ногах синяки, хотя она их не замечает. Глаза останавливаются на руках отца: она видит, что у него ничего нет, и сразу успокаивается. Другую девушку зовут Марго. Это имя звучит шикарно. По крайней мере, оно показалось мне шикарным, потому что в старом фильме так зовут красивую леди в длинном развевающемся платье. Вот только эта Марго выглядит совсем по-другому: у нее голубые волосы и столько туши на глазах, что невозможно понять, какого они цвета. Голова Марго с одной стороны обрита, а на шее заметна татуировка. Это какое-то слово, но прочитать его я не могу.
Девушки обращаются к отцу «папочка», и мне это кажется странным, потому что они нам совсем не родственницы. Марго вскакивает, подбегает к отцу и целует в губы, однако он отстраняется и с силой ее толкает.