Тайное озеро. Карен Инглис
а горело таким жаром, что он был уверен: оно сейчас взорвётся. Полуденное солнце нещадно пылало у него за спиной, и капли пота, давно выступившие на лбу, теперь вызывали острую чесотку. Но он всё равно продолжал копать. Если не останавливаться, то рано или поздно наверняка будет знак. Может быть, клочок шелковистого меха? Тихий писк? Или (и это будет лучше всего!) пара крошечных глаз, слепо щурящихся на солнечном свету?
Он прервался, чтобы тыльной стороной ладони стереть градом катящийся пот, и только поднял лопатку – ему казалось, что уже в сотый раз, – как за ним возникла тёмная грозная тень. Знакомый холодок побежал по спине, и Том с колотящимся сердцем обернулся, чтобы наткнуться на пронзительный взгляд садовника, Чарли Грина.
– Послушай-ка, Том Хокен, я тебе уже говорил: у меня и так полно проблем с этими чёртовыми грызунами, не хватает ещё, чтобы ты путался под ногами и выкапывал их.
Том почувствовал, как горят щеки, хотя, как ни странно, телу внезапно стало холодно. Чарли Грин так действовал на него с самого первого дня, как они переехали сюда, в этом Том был готов поклясться. Садовник всегда странно на него косился.
Том попытался что-то сказать, но горло, вдруг пересохшее сильнее, чем Сахара в полдень, отказывалось слушаться. Ему никогда не удавалось с блеском выходить из неприятностей – он умел только мастерски находить их.
Чарли Грин грозно прищурился.
– В следующий раз придётся всё рассказать твоей матери, – прорычал он. – А сейчас бери свою тряпку и проваливай.
Том неуклюже свернул свой Драгоценный коврик. К его радости, Чарли Грин не заметил луковицы растений, которые он успел выкопать, и теперь они россыпью лежали среди его «земляных сокровищ»: трёх симпатичных камней, осколка зелёной бутылки и рваной старой сумочки, которая, должно быть, принадлежала чьей-то кукле. Камни он сохранит и положит в коробку с надписью «Земляные сокровища Тома», которая стоит на полке над огромным камином в его спальне. Всё остальное он выбросит.
К тому времени, когда Том открыл калитку, отделяющую палисадник его родителей от обширного общественного сада, Чарли Грин уже засыпал кротовью нору и теперь гневно топал по лужайке к своему сараю. Повсюду были разбросаны комья земли, некогда лежавшей аккуратными холмиками: эта неделя для кротов в Западном Лондоне выдалась неудачной.
Сердце Тома всё ещё замирало каждый раз, когда он входил в свою спальню на первом этаже: после крошечной комнатки в гонконгской многоэтажке она казалась ему настоящим чудом! Уходящий ввысь потолок – точно персональное домашнее небо; узкие створчатые двери, выходящие на миниатюрный, залитый солнечным светом балкончик, вздымались словно небоскрёбы, а у дальней стены расположился великолепный мраморный камин, который был выше самого Тома. Но главное во всём этом был вид. Новая комната Тома выходила на обширный густолиственный сад, протянувшийся во все стороны насколько хватало глаз. В саду, общем для всех домов на территории бывшего поместья, тут и там росли кусты рододендрона и высились раскидистые дубы, ветви которых, казалось, задевали проплывающие мимо облака.
Том прижался носом к прозрачной балконной двери и глубоко вдохнул, всё ещё размышляя о Чарли Грине. Сквозь стекло, от тёплого дыхания запотевшее облачками, он увидел маленькую собаку, вылетевшую из купы деревьев и бросившуюся через лужайку по направлению к домам. Том медленно расплылся в улыбке.
– СТЕЛЛ, ПОВЕРИТЬ НЕ МОГУ! – заорал он во весь голос. – ГАРРИ ВЕРНУЛСЯ!
Стелла, лежащая на кровати в соседней комнате и изучающая свой браслет дружбы, не отозвалась. Включив музыку в айфоне на полную мощность, она целиком и полностью была погружена в надежды на то, что её гонконгские друзья, которые сейчас наверняка спят, вспоминали о ней в течение дня. К тому же она грызла уже пятидесятую по счёту карамельку – со вкусом лайма, если уж точно, – которая приятно похрустывала на зубах. «Том думает, что он в раю, – только что написала она своей подруге Ханне в «Фейсбук». – Но здесь скука смертная: одни кроты и мальчишки!»
Стелла не сдвинулась с места. Так же как и Том, который на данный момент так сильно перегнулся через перила балкона, что рисковал выпасть наружу. Он ужасно хотел узнать, будет ли старая миссис Мун встречать у калитки свою пропавшую собаку. Конечно, пожилой леди там не было. Чтобы в точности знать, когда именно Гарри решит вернуться домой, ей пришлось бы стать экстрасенсом. И хотя до экстрасенса ей было далеко, вся округа всё равно считала, что у миссис Мун не все дома. Её объявления «Пропала собака» были пришпилены везде, где только можно, а сама она терроризировала соседей, названивая им каждый раз, когда Гарри убегал – а он порой исчезал на несколько дней кряду.
Том поймал себя на мыслях о пёсике, когда копался в саду. Бесконечные возвращения и пропажи маленького длинношёрстного терьера казались частью здешней жизни, – так же как сопение Чарли Грина, кроты и, конечно, старая сумасшедшая миссис Мун. Но почему пёс всё время пропадает? Куда именно он уходит? Если мысли о Чарли Грине быстро улетучивались, то тайну Гарри Том твёрдо намеревался разгадать до конца лета.
2
Под