Черная шаль. Алексей Резник
концов, может все ворованное, да и Радке, и тёще она понравилась, а – в том, что холодная, юркая и неуловимая, как ядовитейшая морская змея, мысль то и дело опасным хороводом кружила вокруг моего сознания, слегка на миг касаясь его, больно обжигая и порождая мучительно болезненную тревогу.
Началась музыка и танцы. Рада поцеловала меня в губы, нежно взяла за руки, волнующим шепотом сказала на ухо:
– Валя! Я, кажется, опять в тебя влюбилась! Ты какой-то другой сегодня, загадочный, дразнящий, таинственный – как будто не с тобой я столько лет в постели… Может ты просто в кого-то влюбился, а? – она рассмеялась возбуждающим, развратным смехом, каким жены, особенно надоевшие, в принципе не должны смеяться, – Пойдем потанцуем, а, котик?
Во время танца – медленного красивого танго, она плотно прижалась ко мне, извиваясь всем телом, как будто мы и вправду танцевали впервые в жизни, а я смотрел через её плечо на Антонину Кирилловну. Она единственная оставалась за столом, и сидела там почему-то с немного обиженным выражением лица (но её приглашали на танец несколько человек, она сама отказалась) сделав руки над грудью крест на крест и медленно потирала белые полные плечи. Мне показалось, что она озябла.
– Радик, – негромко позвал я утонувшую в волнах чудесной мелодии жену.
– Да, милый! – она открыла глаза, и глаза эти дерзко многообещающе блеснули мне и я осторожно поцеловал ее в правый глазик, а затем – в левый. Длинные реснички с доверчивым шорохом пощекотали мне губы, но я вынужден был прекратить начинавшуюся забаву:
– Мне кажется, маме не здоровится – пойдем к ней, а то она одна бедненькая сидит, даже Михаил Петрович от нее упорхнул.
– Мама, тебе плохо?! – обнимая тещу за плечи, Радмила села справа от именинницы, я присел слева.
– Не знаю, – благодарно взглянув на Радку и на меня, рассеянно ответила Антонина Кирилловна, устремив грустный взгляд куда-то в дальние печальные дали.
– Показалось – голова, будто закружилась, потом вроде прошло, но – настроение почему-то – ни к черту, разом испортилось. Не могу понять – что случилось? – пока теща говорила, пальцы ее рук продолжали беспокойно ощупывать голые плечи. Я догадался, что ее мучает такая же сильная беспредметная тревога, как и меня.
– Мама, а тебе правда понравилась эта шаль или ты её так расхвалила, что бы Вальку не обидеть? – ни с того ни с сего вдруг спросила Радка.
– Да-а, – почти не задумываясь, ответила теща, – очень понравилась, – и немного помолчав, добавила: – Очень мне понравилась эта шаль! Спасибо зятю!
– Не знаю, – задумчиво произнесла Радка, на которую опять напало раздраженно – ироничное настроение, – цвет у неё чересчур уж мрачный, непраздничный.
– Красивый, по-моему, цвет, – возразила теща, и в голосе её зазвучали любопытные нотки своеобразного нездорового молодого