Минимальные потери. Алексей Евтушенко
железную шляпу ландскнехта с широкими полями, приподнялся, оттолкнувшись от палубы антигравитационным полем, и, подстегиваемый плазменным огнем дюз, рванул вперед – вон из тесного чрева линкора. Вольная, зовущая, разноцветная звездная россыпь ринулась навстречу, и через мгновение душу Эрики охватил уже не раз испытанный, но всякий раз желанный и ожидаемый восторг человека, оказавшегося один на один с бесконечно могучей, жуткой, но притягательной стихией, имя которой – открытый космос. Говорят, этот восторг отчасти сродни любовному экстазу и тем сильнее, чем лучше пилот умел слиться с машиной. В основном при помощи нейросенсорики, разумеется, – обычная связь через обзорный экран и рукоять управления не давала подобного эффекта, или он был малозаметен.
Эйфория космопилота – так называли это состояние психологи. Сами же космопилоты предпочитали жаргонное выражение «поймать фею» или «поймать феечку», что, в общем-то, вполне соответствовало истине.
Насчет любовного экстаза Эрика ничего не могла сказать в силу того, что ни разу его не переживала. Но «ловить феечку» любила. Да и кто из пилотов не любил? Не было таких. Ну, или почти не было, учитывая бесконечное разнообразие человеческого восприятия. Самое же главное заключалось в том, что «поймавший феечку» пилот работал ничуть не хуже своего коллеги, лишенного данного удовольствия. А иногда и лучше. Правда, были у этого явления и отрицательные стороны, как, впрочем, и у любого явления. Статистика показывала, что около двух процентов тех, кто сидел за управлением в космических кораблях и воспринимал пространство за пределами атмосферы не только глазами, но и через многочисленные сенсоры, соединенные с бортовой вычислительной машиной (таким образом частично сливаясь с последней), впадали в самую настоящую наркотическую зависимость от «ловли феечки» и рвались в космос любыми путями. Вплоть до прямого угона «космических охотников» и даже (два случая за всю историю) целых линкоров. Таких ловили, возвращали и лечили, но до конца жизни сесть в пилотское кресло они могли в лучшем случае только на тренажерах.
В дневнике своего предка, пилота люфтваффе лейтенанта Гюнтера фон Ланге, Эрика вычитала, что нечто подобное испытывали иногда и летчики древних самолетов, держащихся в воздухе посредством подъемной силы крыла и влекомых вперед при помощи винта и двигателя внутреннего сгорания. Но именно «нечто подобное». Судя по дневниковым записям предка и собственным ощущениям, «ловля феечки» по силе воздействия и яркости ощущений была во сто крат круче. Хотя иногда Эрика задумывалась, какие чувства она могла бы испытать, доведись ей поднять в небо пра-пра-пра-прадедовский «Мессершмитт». А если еще и поучаствовать в настоящем воздушном бою с настоящими живыми врагами, обладающими той же волей и разумом, что у нее! Как бы ни была опасна и важна работа, которую она выполняла, с войной ей не сравниться – в этом Эрика была убеждена на сто процентов. Сердце девушки жаждало великих побед, и утолить эту жажду не смог бы и золотой знак «Смерть небесным каменюкам». До которого, между