Метка «несчастных». Anna Otto
ым ветром. Надеюсь, что хотя бы тренировка сможет как-то улучшить мое состояние, ведь вымещение злости на грушу – лучший способ очистить свою голову от дурных мыслей.
От лица Евы.
Мое утро началось не с чашечки горячего кофе и вкуснейшего тоста с джемом. К моему большому сожалению, я стою на остановке уже больше сорока минут. Ни одного намека на автобус и близко не было. Пальцы на моих ногах уже отказывались шевелиться от холода, а щеки, я уверена, сейчас выглядят, как спелые красные яблоки. Ненавижу понедельники. А особенно ненавижу раннее утро понедельника. Но выбора у меня нет, придется ждать или, в крайнем случает, тратить последние карманные деньги на такси. Мне нужно забрать посылку именно сегодня, иначе ее отправят обратно. Не нужно было тянуть до последнего…
От лица Дерека.
Ненавижу этих людей. Ненавижу эту погоду. Я посмотрел по сторонам несколько раз, прежде чем перейти дорогу, но какой-то мудила все же умудрился облить меня лужей с ног до головы, запачкав мое новое пальто. Отец будет в ярости, если оно испортится.
– Доброе утро, Дерек! – У входа мне широко улыбался Боб. Он являлся охранником этого убогого комплекса. Как ни странно, но этот человек улыбался, казалось, всегда. Думаю, его метка никогда не была красного цвета, судя по всему, он обожает все, что происходит вокруг него. Иногда я даже завидую ему.
– Ага, очень доброе…
– Да брось! Посмотри по сторонам! Какая чудесная погода сегодня! – Иногда кажется, что он просто немного сумасшедший.
От лица Евы.
Захожу в квартиру и кладу большую коробку на тумбу в прихожей. «Неужели» проносится в моей голове, когда я начинаю чувствовать тепло квартиры. Надеюсь, мои конечности после такой прогулки все же продолжал функционировать. Быстро снимаю с себя куртку и черные лаковые ботинки (они явно не для мартовской погоды) и бегу в ванную. Пальцы на руках под струей теплой воды начинают оживать.
– Ты где была так долго? Ты забыла, что должна была проводить брата на его первую тренировку? Я же просила тебя…
– Мам, автобус так и не приехал, мне пришлось идти пешком, извини.
– Есть будешь?
– Нет, спасибо.
Я схватила коробку, ради которой мерзла почти три часа и пошла в свою комнату. Достав содержимое коробки (новые кисти и краски), мое настроение немного улучшилось. Теперь я снова могу заниматься творчеством и продавать свои картины. Поднимаю голову к потолку, чтобы посмотреть на свое самое любимое творение: картина, на которой изображена я, смотрящая на свое тело в зеркало. Красная метка покрыта пламенем на моей оголенной ключице, а в отражении пустота. Я обожаю эту картину, она – олицетворение меня самой и моей судьбы. Как бы мне не хотелось, чтобы в мой двадцатый день рождения метка поменяла свой цвет впервые в жизни, я знаю, что этого не произойдет. Я смирилась. Только вот брат очень переживает, что в один прекрасный день я просто исчезну. Его метка уже дважды была зеленой, так что он проживет долгую и счастливую жизнь. Нам не убежать от судьбы…
От лица Дерека.
Я шел по длинному коридору в раздевалку, как вдруг на меня вылетел мальчишка лет десяти. Я даже не успел понять, откуда он взялся.
– Эй, осторожнее, щегол.
– Извини, я просто ищу раздевалку, ты не мог бы мне подсказать, где я могу ее найти? – мальчишка был напуган, видимо, не стоило мне так грубо…
– Какая секция?
– Бокс, – я слегка улыбнулся и жестом головы показал ему, чтобы тот шел за мной. Кажется, у нас новенький.
Вхожу в раздевалку и автоматически закатываю глаза. Казалось бы, куда еще хуже? Настроение в заднице, жизнь тоже, а тут еще и Роберт заявился…
– Ну, здравствуй, дружище, – он улыбнулся весьма мерзко, мне захотелось снова съездить по его физиономии, но, как бы тяжело мне сейчас не было контролировать свою ярость, проблемы с законом снова мне точно были не нужны.
– Что, мало? Решил снова вернуться в спорт? – жилы на моих руках начали увеличиваться и пульсировать с такой силой, что этот звон отдавался мне в голову.
– Знаешь ли, решил, да. Не могу жить без боя, понимаешь? Да и, осталось одно незавершенное дельце. Не могу же я просто так оставить то, что ты заставил лежать меня в этой сранной больнице больше трех месяцев, – настроение этого урода поменялось за секунду. Не смотря на то, что в раздевалке было еще человек десять, стояла гробовая тишина. Слышны были только мое сердцебиение и голос этого недоноска. Я стоял на месте как скала и в голове уговаривал себя сдержать свой гнев, чтобы снова не натворить чего-то, за что мне снова придется отвечать перед законом.
– Слушай сюда, урод, если еще раз ты скажешь мне хоть слово, хоть раз посмотришь в мою сторону, я вырву тебе кадык на месте, уяснил? – медленными шагами я приближался к нему, крепко сжав кулаки. В его глазах я четко уловил страх, но он не сдвинулся с места. Видимо, после нашего последнего «разговора» он стал смелее. Не все кости я ему переломал… Надо было все. Мой спокойный и внушительный