Старый дом. Елена Владимировна Якунина
он тогда кто?
– Он и есть Черный морок, прислужник ее и хранитель клада.
– Угу! А черная собака на цепи?
– Какая собака?! Чего ты выдумываешь?!
Дроня тихонько захихикал, прикрыв рот ладошкой.
– Ротвейлер или мастифф… а из светящейся пасти слюна отравленная капает! – не удержался, захохотал в голос.
– Да ну тебя! – махнула рукой Берта, – лучше выпью… не цепляет меня что-то огненная вода.
– Ну, ба! – заныл опять внук, – жги дальше!
– Дальше… Агриппина строго-настрого запретила Андрею в подвал лазать, золото в руки брать. Но не послушался он. Хотел незаметно слиток один припрятать на черный день, да только в руки его взял, как появился Черный морок…
– С псиной…
– Хорошо, пусть будет с псиной, – согласилась Берта. – Повалил Андрея наземь, да в ухо дунул черным пеплом…
– А псина облизала ему лицо отравленной слюной! – веселился Дроня, дрыгая ногами под столом.
– Очень смешно, – кивнула Берта, допивая коньяк. Щеки раскраснелись, глаза заблестели еще ярче.
"Ага, не берет ее…" – подумал внук, но вслух спросил, – и что, помер дядька?
– Нет, не помер. Заболел сильно. Десять лет болезнь пожирала мозг его, разрастаясь гнилыми щупальцами. И однажды черепушка не выдержала – лопнула, из носа и ушей кровь хлынула, залила весь пол в доме, протекла в подвал…
– Ба! А не слишком ли много крови? – опять перебил Дроня.
– …и земля в подвале пропиталась этой кровью, затекла в сундук, омыла слитки…, – будто не услышав его, зловещим шепотом продолжала Берта, – пока сын не перетянул отцову шею пеньковым жгутом, что поддерживал его льняные портки. Но папенька к тому времени… – тут бабушка вдруг звонко цокнула языком и щелкнула пальцами, – был уже мёртвенький.
Безупречно причесанная голова Берты свесилась на грудь, глаза закрылись. Не то всхлип, не то храп вылетел из ее приоткрытого рта.
Прищурившись на "желтый камень", Дроня яснее ясного представил себе истекающего кровью седого деда, бьющегося в агонии о деревянные доски пола, и толстого пацана со спущенными штанами, затягивающего на его шее тонкий жгут.
"Ну, во-первых, кровь не может залить подвал – ее так много в человеке не бывает, а во-вторых, если перетянуть шею веревкой, должен вывалиться синий язык", – он видел это в ужастиках, которые они с Марком по-тихому скачивали из интернета.
– Ба, а язык вывалился? – громко спросил Дроня.
– Какой язык? – дернулась во сне Берта, – у кого язык?!
– У дядькинова трупа.
– Дроня, не в языке дело! – причмокнула пухлыми губами, стараясь отогнать дрёму. – Слушай, что дальше было. Надо сказать, что Агриппина, жена трупова… тьфу ты, уже вдова… обладала редким даром целительства. Собирала лечебные травы и коренья, ведала, что есть в них яд, а что лекарство.
– А-а-а, типа ведьмы?
– Типа фармацевта, не перебивай. Но не помогло ее знахарство победить болезнь мужа. Схоронила она Андрея, сыном озаботилась – как бы он в сундук