Мастерская дьявола. Мартин Эсквайер
вопрос, занося карандаш над блокнотом, готовясь записывать хвалебный панегирик. Ответил: «Поразительная, чудесная, – отметил я, не разочаровав ожиданий репортера, но добавил:– Какими еще словами можно описать способность стрелка, стреляющего вперед, каким-то невообразимым образом подстреливающего товарища позади? Что это, если не чудо!» Репортер не счел нужным это записывать, почему-то обиделся и отошел.
Кажется, ответ имелся у меня. В газетах тех лет – отчетливо это помню, поскольку в Лондоне стоял ажиотаж вокруг внезапно разгоревшегося пламени войны – битву, выигранную пулеметным огнем (и эту, и следующие), журналисты называли великой победой, а негодяя Джемсона приписали к полководцам. Родс же, по окончании войны, блеснул памятной речью на одном из банкетов в своей резиденции в Кейптауне: «История не знает войны, проведенной со сталь малыми затратами денег и человеческих жизней, и в то же время столь гуманно».
(Дальше следовала вложенная на отдельном листе приписка, сделанная несколькими годами позже, насколько позволяла судить отчетливость чернил у этого вставочного пассажа.)
Пятью годами позднее американский президент Мак-Кинли, принимая решение о захвати Филиппин, признавался, цитирую: «Я каждый вечер, до самой полуночи, расхаживаю по Белому дому и не стыжусь признаться вам, джентльмены, что я не раз опускался на колени и молил всемогущего бога о просветлении и руководстве. В одну ночь мне пришла в голову мысль – я сам не знаю как: …для нас не остается ничего другого, как взять Филиппинские острова, воспитать, поднять и цивилизовать филиппинцев, привив им христианские идеалы, ибо они наши собратья по человечеству, за которых также умер Христос.»
Потрясающе! История знает сотни примеров, когда религиозный протекторат о некой божьей миссии становился исчерпывающим оправданием свершаемых преступлений. И чем большая кровь проливалась, тем величественнее объявляли миссию Господню. Очевидно, отращивание пивного пуза – также неотъемлемая часть некоего святого причастия.
С матабетами окончательно покончили за считанные месяцы. Лобенгула во главе небольшого отряда бежал, но вскоре умер от одной из тех болезней, которым так легко поддаются черные расы, стоит к ним приблизиться белым людям.
Усомнилась в официальной версии смерти вождя.
– Во время войны естественная смерть – большая редкость, – патетически заметил Хайкс, не отвечая положительно, но и не отрицая высказанное мнение.
Потом разговор перетек к более тривиальным предметам, обличенные в искрометный юмор моего попутчика, они приобрели ту живость и легкость, которые превращает общение в сплошное удовольствие, незаметно растворяя час за часом. Наконец попутчик мой окончательно утомился, решив оставшиеся два часа вздремнуть.
Поскольку сон никак не шел, достала дневник, желая законспектировать изустную повесть колониальных амбиций в Южной