Фаталист. Желающего судьба ведет, нежелающего – тащит. Диана Ольшанская

      Иногда Филин приходил задать Профессору какой-нибудь важный для себя вопрос. Это могло быть слово, которое он вспомнил, но не знал его значения, географическое название местности, которую мы проезжали, или иной «механический аспект», который ему было важно прояснить. Как всегда немного поразмыслив, Профессор безошибочно отвечал на любой вопрос. Я уже давно подсчитал, сколько секунд ему для этого требовалось. Пока Филин ждал, я ясно представлял себе картину, как Профессор листает книгу своей необъятной памяти, находит искомое, пробегается по тексту, закрывает ее, ставит обратно на полку – в среднем на всё шесть секунд. На его ответ Филин то вскидывал вверх свои черные брови похожие больше на крылья, то стягивал их к переносице, да так живо, словно бы они жили своей отдельной жизнью. Под ними располагались его большие глаза – темные каштаны на голубоватых белках. Его кожа была без единого изъяна, будто бы он был выточен из слоновой кости – редкого материала, из которого Профессор вырезал крохотные детали для механических игрушек. Но главной достопримечательностью его лица был, безусловно, нос. Длинный, с горбинкой, он дополнял весь его облик, особенно выразительный в профиль. Иногда, затаившись неподалеку и зажмурив один глаз, я, прикрыв пальцем горбинку его носа, представлял на нем другой, ровный нос. Тогда Филин вдруг полностью менялся, превращаясь из грозного – в забавного, совсем не страшного человека. Но если вдруг он замечал меня за этим занятием, то так сверкал глазами, почти испепеляя меня взглядом, что я мгновенно ретировался. И все же я старался нечасто попадаться ему на глаза, в основном наблюдая за ним издали, насколько это было возможно, понимая, что прежде чем он простит мне вторжение в его пространство, должно пройти время…

      В свою очередь мрачный Филин тоже не стремился подружиться со мной. Он вообще мало разговаривал и больше возился с Домом, иногда обсуждая с Профессором дорогу, место привала или пункт назначения, но коротко, по существу и без лишних слов. Словно бы что-то его сковывало. Я видел, как иногда он хотел сказать что-то эмоциональное, красноречиво выразить мысль, но почему-то вдруг осекался, переставал жестикулировать, не позволяя себе даже улыбаться, хмурился еще больше и уходил, сверкая глазами.

      В перерывах между вождением Дома я видел как Филин старательно, день за днем делал скворечники, словно выполнял поставленную перед собой задачу или следовал необъяснимому зову души – сделать сотни, а может быть, и тысячи убежищ для пернатых. Его скворечники были устойчивы почти к любым погодным явлениям и помимо всего – необыкновенно красивы. Круглые, прямоугольные, квадратные, – Филин самозабвенно выкрашивал их в яркие цвета, отпугивая такой пестротой хищников. Предварительно изучив местность, на которой обитали те или иные птицы, он делал скворечники именно для них, учитывая их предпочтения. Прибивал жердочки разной длины,