Мотылек. Егор Герасимович Посвежинный
скрипел о своих болячках, а Толботы больше судачили о ценах на оптовых рынках. Все жаловались на дороговизну, ругали правительство. Ну, конечно, речь шла о
погоде. Гости сделали перерыв, вышли из-за столов. Виолетта подошла к Рону, сказала:
– Я хочу с тобой поиграть! – и с громким смехом побежала в сад.
За ней медленно пошел Рон. Виолетка вернулась, схватила его за руку, потянула в сад.
–Быстрее, быстрее ,– шептала она.-Ты еще маленький и ничего не понимаешь!
Под вишнями Виолетка села на траву, разложила широкое платье,
поправила кружавчики, рюшечки, потом внимательно посмотрела на Рона. Он стоял в нерешительности.
–Давай играть так, будто мы взрослые,– предложила Виола.
– А как?
– Ты не знаешь, что делают взрослые, когда остаются одни?
–Не знаю.
–Ложись рядом,– сказала Виола и чуть отодвинулась.
Рон замешкался. Тогда Виолетка приподнялась, дернула его за руку. Он повалился на ее кружавчики и так продолжал лежать молча.
– Ты что? – спросила Виолетта. – Не знаешь?.. Обними меня и целуй! Скорее целуй!
Рон несмело коснулся ее щеки губами.
–Говори мне всякие нежные слова. Ну, говори же, говори! – шептала Виолетта.
Рон молчал, ничего не говорил. Потом он вспомнил, как ласково и необычно поступала Лера. Но то Лера! Виолетка совсем другая, непонятная. Он недавно наблюдал за сестрой Бетси, когда она мылась, ему вдруг захотелось узнать, что представляет собой Виолетка без платья и этих кружавчиков. Он осмелел, приподнял ворох спутанных кружев, оголил ноги. Виолетта перестала дышать.
– Ну, делай, как взрослые! Давай любить друг друга, а то без любви дети будут кривые… Влюбляется не тело, а душа! Ты понял?
– Понял,– произнес Рон.
– Я больше тебя люблю, чем ты меня!
Рон смотрел на нежное тельце, пахнущее детским мылом, и ничего, кроме мальчишеского интереса, не чувствовал. И тут в голове у него закружились, поплыли вишни, цветы, стало вдруг так, как тогда с Лерой. Виолетта передавала свои волнения ему. Букет девчоночьих запахов, смешанных с цветами волновал. Рон казался себе самостоятельным, взрослым. Они вышли из сада, держась за руки.
– Теперь мы с тобой муж и жена – сказала Виолетта.
Вид у них был загадочный и серьезный, словно случилось что-то особенное в их жизни, чего они так долго ждали. Жизнь, казалось, наполнилась для них новым смыслом, счастливыми событиями, постоянным ожиданием чего-то неизвестного, впечатлительно-приятного.
IV
Рон подрастал, мать подумывала уже над тем, куда его определить
после школы, какую бы ему выбрать специальность. В шестнадцать лет он уже прилично рисовал, пробовал создавать картины. И мать решила отдать его на учебу в город Спенсер, где имелась школа художников-фотомастеров, там была приличная студия. Он не возражал, а отцу не было до него дела. Вскоре, перед самыми холодами,