Новые сказки. Евгения Цаголова

      После энтого случая пребывали Митрич и Леший, я тебе скажу, в тягостном смятении чувств. Маялись страшно. С одной стороны – женщина удивительная, с другой – друг давний, проверенный. Как дилемму сию решить – бывшие друзья, ныне соперники, не знали попросту. И готовы вроде они были оба пойти к сопернику, дабы объясниться, и каким-то образом всё энто дело урегулировать. Но гордость мужская не давала ни одному из них первого шага навстречу друг другу сделать.

      Митрич всё в шахматы сам с собой на завалинке играл, а потом от скуки да дум окаянных плевался и шёл в лес побродить, проветриться. А Леший, от тоски по другу, вдруг живописью занялся, да так удачно, что люд деревенский начал скупать те картины пачками. Ибо птицы на них будто живые на ветвях сиживали. А, коли, клюв у птицы раскрыт был, то прямо от картины, будто, трели её неслись, завораживали. Деревенский народ предприимчивый – начали в город купленные у Лешего картины отвозить и перепродавать втридорога. А что? Такой бизнес деревенский! На яйцах да молоке, думаешь, много ранее они зарабатывали? А тут свой великий художник выискался.

      Так бы всё и тянулось, текло речушкой маленькой, тихою. Да беда вдруг в деревне приключилася: пропала неведомо куда и как девица самая распрекрасная, Марьюшка. Жених её, Елисей Еремеевич, весь извёлся, а что делать, откуда поиски начать – не знал сердешный. И подсказало тогда ему сердце любящее, что у самых мудрых совета и помощи просить надобно, а именно – у Лешего да Митрича.

      Бабы деревенские к обоим разом побежали, в деревню их вызвали, в дом Елисеев. Те, когда друг друга увидали, напыжились, как воробьи зимой в лютый холод, уйти хотели. Но потом, когда прознали о беде, смолкли. Дескать, вражда враждой, а помочь людям надобно. Если честно, в душе-то оба радовались, что вновь вдвоём им работать случай представился. Ведь, как ни крути, уважение да почтение большое они друг к другу испытывали. Вот и началось следствие. Следопыта лучше Митрича на свете не сыскать, он в два счета усмотрел в траве у дома Марьиного следы огромных лап когтистых. Тут и выводы делать не надо, ежу ясно – украл девицу Загорецкий Змей Горянович!

      Вот, ты какой непоседа да балагур! Чего суешь нос свой в мои сказания? Говорю, Загорецкий Змей Горянович! Это у всех Горынычи. Вот тебе в голову когда-нибудь твою детскую, любопытную приходило, почему Горыныч? Ведь даже объяснить невозможно энтакое отчество! А с нашим всё просто было – за горами, в огромном замке (в виде гор архитектор личный ему тот замок соорудил) он проживал. Оттого и фамилию себе взял Загорецкий. А отчество Горянович имел, ибо горя принёс народу русскому тьму-тьмущую. А, может, оттого, что горелкой работал ранее.

      Вот чего ты хохочешь на весь дом, как оглашенный?! Ты думаешь, Горянович всегда гадом был ползучим да летучим? Ишь, придумал! Плохими не рождаются! Плохими от жизни несладкой становятся! Горянович в молодые годы-то таким замечательным был. Ажно улыбка берёт, как вспомню. У нашего старого стеклодува горелкой работал. Да, не лезь ты ко мне с расспросами