Ночь без конца. Агата Кристи
устроят скандал, а я не выношу скандалов.
– А я иногда чувствую, что наши отношения превращаются в какую-то тайную связь. Я начинаю выступать в довольно неприглядном свете, ты не находишь?
– Я уже достаточно взрослая, чтобы иметь собственных друзей, – заявила Элли. – Мне почти уже двадцать один год. И когда мне исполнится двадцать один год, никто не сможет меня остановить. Но сейчас, понимаешь… Ну, я же говорю, будет ужасный скандал и меня отправят куда-нибудь подальше, чтобы я не смогла с тобою встречаться. Будет… О, послушай, ну пожалуйста, пожалуйста, давай оставим все так, как есть сейчас!
– Мне все годится, что годится тебе. Мне только не хотелось бы ничего делать тайком.
– Мы ничего не делаем тайком. Просто у меня есть друг, с которым можно разговаривать, говорить ему разные разности. Кто-то, с кем можно… – Она вдруг улыбнулась. – Можно вместе фантазировать. Ты даже не представляешь, как это замечательно.
Да, этого у нас хватало – фантазий, хочу я сказать. Наши встречи все чаще и чаще принимали такой оборот. Иногда начинал я. Более часто это бывала Элли; она говорила:
– Давай предположим, что мы купили Землю цыгана и теперь строим там дом.
Я много рассказывал ей о Сантониксе и о домах, какие он строил. Старался описывать ей, какими были эти дома и как Сантоникс размышлял о разных вещах. Не думаю, что такие описания мне так уж хорошо удавались – я не очень умею красиво что-то описывать. У Элли, без сомнения, сложилось собственное представление об этом доме – нашем доме. Мы не говорили о «нашем доме», но думали о нем именно так.
Итак, мне предстояло не видеться с Элли более недели. Я снял со счета все свои сбережения (их было не больно много) и купил для Элли колечко с трилистником[11] из какого-то зеленого ирландского болотного камня. Сделал ей подарок ко дню рождения. Оно ей очень понравилось, и Элли выглядела совершенно счастливой.
– Прелестное, – сказала она.
Элли носила мало драгоценностей, но, когда она их надевала, я не сомневался, что это настоящие алмазы, изумруды и тому подобные штуки. Но ей понравилось мое ирландское колечко.
– Это будет мой самый лучший подарок на день рождения. Он уже нравится мне больше всех, – заявила она.
После этого я получил от нее второпях написанную записку. Элли собиралась уехать за границу со своей семьей, на юг Франции, сразу после дня рождения.
«Но не беспокойся, – писала она. – Через две-три недели мы вернемся, на этот раз – по пути в Америку. И все равно, так или иначе, мы с тобой снова увидимся. У меня есть что-то совсем особенное, о чем мне надо с тобой поговорить».
Я беспокоился и чувствовал себя не в своей тарелке, не видя Элли и зная, что она уехала за границу, во Францию. К тому же у меня были кое-какие новости о недвижимости на Земле цыгана. Очевидно, поместье все же было продано по частному соглашению, но информация о том, кто его приобрел, была очень скудна. В качестве покупателей называли какую-то лондонскую адвокатскую фирму. Я пытался получить дополнительные сведения, но у меня ничего не вышло. Фирма, о которой