Комитет по особо важным делам. Владимир Геннадьевич Гурьев
ти. Жители близлежащих домов высыпали на улицу, чтобы поглядеть на это зрелище. Не каждый день убивают человека таким варварским способом.
Глызина Николая Петровича произошедшее не интересовало. За годы службы в армии он повидал многое, включая смерть. Однако не поэтому бывший военный прошел мимо места преступления полчаса назад. У него была личная трагедия, которую он собирался весь оставшийся вечер запивать алкоголем.
Теперь отставной офицер, словно в трансе, сидел на потрепанном диване перед экраном старого советского телевизора. Его череп, утративший последние следы волосяной растительности, заметно выделялся на фоне полутемной комнаты. Будто зеркало, лысина мужчины отражала свет от телевизора.
Держа в руке полупустую бутылку пива, Глызин отрешенным взглядом просматривал надоедливые рекламные ролики, не вникая в подробности. В мире ничего не менялось. За окнами убивают людей или выгоняют из домов, а человечество волнует только три вечных проблемы на букву «П» – перхоть, прыщи и прокладки.
– Лжецы и лицемеры, – зло процедил сквозь зубы Николай Петрович и, допив одним глотком бутылку пива, потянулся за следующей.
Он, отставной подполковник, прошедший Афганистан и Чечню, не понимал несправедливости мира. После тридцатилетней безупречной службы на благо России Николай Петрович превратился в не ее гражданина. Как же так? Он здесь родился и вырос, завел семью, построил дом. Когда стал совершеннолетним, вступил в ряды вооруженных сил Российской Федерации и принялся исполнять свой долг перед Отечеством. Мотаясь по стране, Глызин собственной кровью защищал Родину от полчищ внешних и внутренних врагов. Афганские моджахеды и чеченские боевики были в страхе от него. И чем все закончилось? Катастрофой. В Чечне он попал в плен и пробыл там несколько месяцев. Все это время его считали погибшим, о чем и сообщили жене Николая Петровича. Последняя не сумела справиться с горем и пристрастилась к алкоголю. Он ее и погубил. Как-то вечером, пьяная женщина пошла в баню, откуда больше не вернулась. Заснув в парилке, она задохнулась угарным газом. Ее четырехлетнего сына ждала более суровая смерть. Он пытался выбраться из бани и спасти мать, но тяжелая дверь не поддалась ему. На ней так и остались царапины от его ногтей. О смерти жены и сына отставной офицер узнал через год, когда возвратился на Родину. Из чеченского плена, где он потерял руку, его спасли русские войска. Лучше бы они этого не делали. Николай Петрович не только лишился семьи, но и стал чужим в собственной стране. В Чечне его документы пропали. На Родине бумаги, подтверждающие личность Глызина, сгинули в пожаре районного военкомата. Все, кто хорошо знал отставного офицера, уже лежали в могиле. Длительное время пустовавший дом в деревне, где можно было найти хоть что-нибудь полезное, разграбили. Вот таким образом бывший военный утратил российское гражданство и полученные регалии за время службы. Подполковником вооруженных сил Российской Федерации в отставке Глызиным Николаем Петровичем он был только для самого себя, а для государства – абсолютно никем.
Чтобы отстоять свои права, бывший военный покинул родную деревню и перебрался в город. Здесь инвалид провел четыре года, но ни на шаг не продвинулся в решении вопроса. Никто не хотел браться за его проблему, поскольку мужчина не мог доказать, что является Глызиным Николаем Петровичем. Беднягу посылали из кабинета в кабинет, из инстанции в инстанцию, а дальше дело не шло.
Отставной офицер, отпив пиво из новой бутылки, взглянул на часы. Стрелки показывали половину шестого по вечернему времени.
«Скоро меня ждет тюрьма вместо дома и нары вместо постели. Какое потрясающее окончание жизни», – подумал Николай Петрович.
Поскольку доказать свои права на российское гражданство бывший военный не сумел, а найти работу инвалиду без паспорта нереально, то Глызин решился на преступление. Он купил себе фальшивое удостоверение личности на свою же настоящую фамилию. Это чуть-чуть облегчило его положение. Подполковник устроился в магазин сторожем, а полученная зарплата позволила ему прекратить ночевать на улице и снять квартиру. Счастье длилось недолго. Полиция вышла на след преступной группировки, подделывающей документы, и над Николаем Петровичем нависла угроза тюрьмы, а, возможно, и депортации. Только куда? У него не было гражданства ни в одной стране мира.
Бывший военный громко рассмеялся. Потом еще раз. Ничего удивительного. Всего лишь очередной приступ истерики, пытающейся окончательно взять верх над измученным жизнью человеком. Пока этого ей не удавалось. За годы службы отставной офицер натерпелся всякого, поэтому какому-то болезненному недугу не по силам было его сломить. Вдобавок, соседи снизу застучали по трубе, оповещая Глызина, что им все прекрасно слышно. У них маленькие дети, а на то, что человека могут скоро посадить за решетку, им наплевать.
«Можно подумать, я виноват в том, что стены такие тонкие, уроды, – зло подумал Николай Петрович. – Давно бы, вашу мать, звукоизоляцию сделали, коли так мешают соседи».
Тотчас вспомнились слова утреннего предсказания. Сейчас они отдавались в голове с иронией: «Все будет хорошо. Вам обязательно помогут. Мир не без добрых людей».
«Оно и видно, твою дивизию.