Лев Троцкий. Оппозиционер. 1923-1929. Юрий Фельштинский
подлог безнаказанно заменяет партийную информацию»[55].
Перед самым Новым годом, 31 декабря, Политбюро приняло постановление, в котором обвинило Троцкого, Пятакова и Радека во фракционности и в том, что они смотрят на ЦК и его печатный орган как на враждебную силу, выдвигая «неслыханные и огульные обвинения». По существу этих обвинений, однако, ни одного слова произнесено не было[56]. Троцкий же, наоборот, высокомерно не отвечал на личные выпады и ограничивался полемикой касательно «больших вопросов». М. Истмен вспоминал, как спросил Троцкого, почему тот не взял все номера «Правды», где были опубликованы злобные выпады против него лично, и не удалился на неделю, чтобы написать полное и исчерпывающее фактическое объяснение. Троцкий ответил, что эти материалы не содержат аргументации: «Я не могу отвечать на подобные вещи». По словам Истмена, он распростер руки, подчеркивая, что это его решение совершенно очевидно. «Ну, Вы могли бы взять, например, речь Сталина о «шести ошибках товарища Троцкого», – возразил Истмен. «Что это?» – спросил Троцкий, давая понять, что этой статьи Сталина он не читал. «Почему я должен читать то, что они пишут? – спросил он. – Они не обсуждают ничего, что я говорил»[57].
Будем надеяться, что Троцкий лукавил. Он не мог не читать того, что писали о нем Сталин и члены его фракции. В конце концов, таких публикаций было не слишком много. Но высокомерие Троцкого просто не позволяло ему публично опускаться на уровень «кавказского комитетчика»[58].
3. Новая культура
В самом начале 20-х гг. Троцкий стал задумываться и над тем, чтобы запечатлеть свой жизненный путь в созданных, сохраненных и доступных для широкого читателя сборниках собственных произведений. Начать эту работу его призвал в 1921 г. руководитель комиссии по истории Октябрьской революции и РКП(б) (Истпарта) М.С. Ольминский[59]: «Почему бы Вам не приступить к подготовке полного собрания своих литер[атурных] работ? Ведь это [Вы] могли бы поручить кому-либо под своим руководством. Пора! Новое поколение, не зная, как следует, истории партии, не знакомое со старой и новой литературой вождей, всегда должно будет сбиваться с линии»[60]. Так что выпуск такового издания Ольминским рассматривался как задача сугубо политическая, а не научная. До собрания сочинений тогда не дошло, но в 1922 г. Троцкий выпустил двухтомник «Война и революция», которому предпослал предисловие и введения к томам, носившим отчасти общеисторический, отчасти автобиографический характер. (Некоторые страницы введений были позже полностью перенесены в книгу воспоминаний «Моя жизнь».) Но мемуарные фрагменты были значительно шире, нежели тема книги. Так, во введении к первому тому довольно подробно рассказывалось о встречах с Плехановым еще в начале века, о контактах с Каутским во время второй эмиграции. Но в основном речь шла о перипетиях собственной судьбы, изданиях, в которых Троцкий участвовал, об их сотрудниках.
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Ед. хр. 6. Л. 19.
Там же. Л. 20.
В разговоре с Истменом Троцкий характеризовал Сталина как «храброго человека и искреннего революционера» (Ibid. P. 44). Но как иначе мог он говорить о генсеке с иностранцем?
Ольминский (настоящая фамилия Александров) Михаил Степанович (1863 – 1933) – участник народнического движения с 1884 г., с 1898 г. – социал-демократ. Неоднократно подвергался арестам и ссылке. С 1903 г. – большевик. Участвовал в издании газет «Звезда» и «Правда». В 1918 – 1920 гг. член редакции «Правды». В 1920 г. выступил в качестве организатора Истпарта и являлся его председателем до 1928 г. Руководил изданием сочинений Ленина и Плеханова, документов по истории российской социал-демократии, мемуаров деятелей революционного движения. Выступал также в качестве литературного критика.
РГАСПИ. Ф. 315. Оп. 1. Ед. хр. 325. Л. 28.