Греческие каникулы. Оксана Пинуш
Маленькие глазки шныряли взад-вперед и оглядывали прохожих. Он без конца вытирал платком лоб и пухлые щеки.
– Калимэра2! Настя! – я подошла к нему и поприветствовала.
– Пойдем! – схватив мою сумку, он направился к выходу, лавируя в людском потоке.
– Что так долго? – через плечо бросил он мне.
– В туалете была.
– Живот болит? – он обеспокоенно обернулся, остановился, оглядел меня всю, прямо обшарил. –Ты чего-то бледная? И вообще – светлая, худая, на гречанку не похожа!
– Ничего не болит. В самолете.. В общем, переодеться надо было, – к горлу подкатил комок, стоило вспомнить, как на меня стошнило девочку с соседнего кресла. – И я – наполовину гречанка!
Мне всегда, ей-богу, было немного лестно, что во мне смешались крови славян и эллинов. Олицетворением этих двух начал мне долгое время казались мои бабушки: одна – круглолицая и курносая, вторая – с чеканным греческим профилем, как у меня.
– Ладно, поторапливайся давай! – он резко развернулся и снова заторопился к выходу. Я только и успевала следить за лысеющим затылком, чтобы не упустить его из виду.
Я обалдела. Хорошенькое начало! То девочка в самолете, то этот – ни здрасьте тебе, ни как долетела, на гречанку не похожа! Пригласили поработать, пообещали встретить. Ну ладно, может быть, дальше лучше будет. Чего я придираюсь?
Тетя София из Кавалы позвонила и предложила подработать в Греции на летних каникулах, мол, предложение выгодное и заработок хороший, но без оформления, конечно. Родственник ее соседки Йоргос должен был все устроить. Работа в баре, но где и кем мне предстояло работать – я не знала. Так как сдавала в России экзамены в институте и защищала диплом, к туристическому сезону явно запаздывала – вторая половина июня, и найти работу было бы сложно, если бы не тетя.
Мне хотелось работать в сфере туризма или в гостиничном сервисе, но европейского диплома у меня не было. А без него куда? Привыкла подрабатывать в Греции на каникулах: то помогала сестре в салоне красоты в Кавале, то в гостиничном баре на Халкидиках гостей обслуживала, то номера убирала. А на заработанное – путешествовала. Хотя я получила диплом лингвиста-переводчика и знала несколько иностранных языков, на хорошую официальную работу пока не рассчитывала. Вот и предложение Йоргоса, который тоже из наших – из понтийцев, из советских греков, было воспринято мной и моей семьей совершенного нормально.
Моя мама – из рода греков-понтийцев, коих в Краснодарском Крае проживает пока еще в достаточном количестве. В Советском Союзе больше было, а как границы открыли – уехали греки кто куда. Многие возвратились на родину далеких предков и остались, другие – успели возвратиться обратно, потому что никто их там особо не ждал. Греция оказалась для понтийцев новым домом, а не возвратом к родным пенатам. Вот и наша семья уехала в девяностых. Жили семь лет в Салониках, мы с сестрой в школу ходили, современный греческий выучили худо-бедно. Но отец – бывший морской офицер не смог найти постоянную работу. И родители вернулись в Россию.
Я немного отстала от своего провожатого, но у выхода из здания аэропорта догнала. В распахнувшиеся двери ударил знакомый с детства запах – смесь раскаленного асфальта, цветущих вдоль дороги олеандров, травы, и, как мне казалось, моря, хотя до него были километры.
Мы свернули направо и, пройдя мимо цепочки белых такси и туристических автобусов, оказались у красной Хонды.
– Гоги, что так долго?! – растягивая слова и недовольно морщась, к нам подошел худой высокий мужчина лет тридцати пяти в зеркальных очках-авиаторах.
Ага, наверное, это он – Йоргос!
– Здравствуй, Анастасия! – беззастенчиво скользнув взглядом по моим ногам, он протянул руку. – Я – Йоргос, а это – Гоги.
После переброса несколькими незначительными фразами на русском, вроде тех: «Как долетела? Как родители?», он сообщил, что сейчас мы отправляемся в небольшой курортный городок неподалеку от Афин.
– Время позднее уже. Поужинаем, переночуем и завтра с утра отвезем тебя на работу.
– А что за работа? – мне хотелось знать, чем предстоит заниматься этим летом.
– Да обычная работа, в баре. Не понравится – другую найдем.
Я кивнула. Ужасно хотелось пить. В ответ на мою просьбу Гоги метнулся в здание аэропорта, стоило только Йоргосу махнуть головой. Сразу было видно, кто здесь главный, несмотря на то, что Гоги был явно постарше. На вид ему было лет сорок-сорок пять. Обтянутый майкой живот и мясистый красный нос выдавали в нем любителя как покушать, так и выпить.
– Держи, рыжая! – он вернулся буквально через пару минут.
– Я не рыжая, а каштановая! – фыркнула я, хотя втайне гордилась своей густой рыже-каштановой шевелюрой, доходящей до пояса.
Сидя на заднем сиденье, я потягивала холодный фраппе и глазела по сторонам на мелькавшие вдоль дороги кустарники с яркими цветами и редкие рекламные щиты. Было ощущение, что наконец-то оказалась дома. Но что-то не давало мне покоя.
Какие-то
Добрый день (греч.)