Большое маленькое лето. Екатерина Васильевна Залесская
чит, но, кажется, именно так я и жду лето. Но сейчас все будет по–другому. И не потому, что я на год стала старше, пятый класс это вам не четвертый, а потому что мы ждем братика. Точнее мама ждет, а я так, ожидаю. Только не знаю, чего именно мне ожидать – может меня посадят нянчить маленького орущего малыша, а может вообще не будут замечать. Второй вариант даже лучше, тогда я чаще смогу брать мамину косметичку и больше тусить на улице. И меня перестанут заставлять постоянно кушать. В какой–то передаче по телеку сказали, надо искать везде плюсы, вот и я ищу. И собираю вещи на море. Жаль мама не поедет в этом году со мной. Она сейчас похожа на маленького бегемотика. Кто знает, что там происходит внутри, когда кто–то пинает твои органы ногами и руками. Как подумаю, аж живот сводит. Я как–то съела испорченное яблоко, меня потом так крутило и рвало, что я думала, умру. А тут мама надувается с каждым днем все больше. Но улыбается, говорит, ей не больно.
– Алиса! Ты собрала рюкзак? – это мама орет из другой комнаты.
– Канешне, – забрасываю пару трусилей, майку и шорты в полоску. – Я почти готова.
Лето начинается. Лето будет крутым, а как иначе?
Часть первая или как я люблю поезда
Поезд уезжал все дальше и дальше от дома. Я так долго смотрела в окно, что голова закружилась от столбов. Сначала я считала вагоны встречных поездов. Но на скорости это сделать сложно. Надо бы посмотреть, какая следующая остановка, хотя я и так знаю. Каждый год на поезде номер девятнадцать Санкт–Петербург–Одесса мы едем к морю.
В купе ехать приятнее, чем в плацкарте, но иногда кондиционер не работает и здесь. И тогда открывают одновременно окна и двери, классный сквозняк получается.
А самое сложное в поезде – это спокойно усидеть до его отправления. Все суетятся, матрасы достают, старые такие, пропитанные пылью и временем, но очень даже удобные. Мы, обычно, экономим на покупке постельного белья в поезде, свое везем. Но как–то забыли взять. И оказалось, то белье, что нам дали, было такое сырое и полпути пришлось сушить его. Белые простыни свисали как привидения с верхних полок, а я представляла, что нахожусь на корабле под белыми парусами, или, что это палатка и я прячусь от злого медведя.
И вот, когда сумки распакованы, на столе разложена еда, которую взяли в дорогу, можно спокойно выдвигать подножку–лесенку и залазить на верхнюю полку. А там, подкручивая кругленький рычажок–радио найти веселую песню и путешествие, можно считать, началось.
Бабуля Алка, хоть и ворчит, особенно, когда я грязными ногами лезу на стол, а потом наверх, или долго не могу найти песню по радио, но в целом, приятная компания. Правда, волнуется сейчас больше обычного. Мы с ней вдвоем так далеко еще не ездили, да и за маму волнуется. «Не переживай, Алка, все будет хорошо», – хочется мне сказать ей и обнять, но вместо этого, я закатываю глаза и уставляюсь в окно. И кто живет в этих крохотных домиках, о чем они думают и считают ли вагоны проходящих мимо поездов?
Иногда поезда останавливаются одновременно, и в окошке ты можешь увидеть пассажиров другого поезда. Это мимолетное свидание особенное. Ты точно знаешь, что этих людей никогда в жизни не увидишь, от этого аж мурашки пробегают по коже. Ты просто машешь им, а иногда строишь рожицу, пока никто из твоих не видит. Мама как–то спалила меня, как я выпучивала глаза, придерживая нижние веки, открывала странно рот и высовывала скрученный в трубочку язык. Легкий подзатыльник заставил меня стать снова нормальной, а девочка в окошке напротив только покрутила пальцем у виска. Ей моя пантомима не понравилась, видимо.
Самая любимая остановка в поездке – это Жлобин. Как говорит Алка, это рай для детей и ад для родителей. Там находится фабрика мягких игрушек. Но многие жители города и сами хорошие умельцы делать из меха настоящие шедевры. И вот, ты выходишь на станцию, и падаешь в море игрушек. Такого разнообразия сыпящихся на тебя мягких зверей никогда не забудешь. Они маленькие и большие, цветные и однотонные, мягкие игрушки животных и сказочных персонажей, ты попадаешь в самый радужный сон, шмякаешь каждую игрушку и хочешь все. Мама в этот момент закатывала глаза и спрашивала цены, продавцы наперебой снижали их, как на аукционе, только наоборот. И вот предложение становится настолько сладким, а игрушка так западет в душу, что ты сдаешься и покупаешь хотя бы одну. У меня уже появилась коллекция мягких котиков, собачек и мишек. Во дворе ни у кого такой нет. Иногда я разрешаю поиграть с ними друзьям, но не часто. А то еще оторвут или выпачкают мои игрушки.
Еще, в поезде я замечаю одну странность – здесь еда всегда вкуснее. Пусть это даже та самая еда, которую мы взяли с собой. И вот на стол выгружаются аккуратно завернутые бутерброды с колбасой и огурцом, с десяток вареных яиц и палка полукопченой колбасы. Иногда чай покупали в поезде, в таких стеклянных стаканах с подстаканниками. И этот чай самый вкусный на свете, особенно, если в него добавить сразу три кубика сахара. Я иногда сама ходила набирать воду в стакан – нужно пройти через трясущийся узкий коридор к бойлеру с кипящей водой, налить два, а то и три стакана воды и как–то дойти обратно, не проронив ни капли. А капли–то горячие. Но я справляюсь великолепно, хоть в соревнованиях участвуй. Это было бы