Часть той силы. Сергей Герасимов
тринадцать человек. Подозревают, что на детей напала не лиса, а что-то другое. Дикая собака или волк. Это может быть? Там, что, до сих пор водятся волки?
– В Еламово все может быть, – ответил Ложкин. – Места там отличные, невероятная природа. Насчет зверей я ничего не скажу, водятся разные, но я сам видел акацию, шипы которой были длиной с мой указательный палец. Вот такие, примерно.
– Может быть, радиация? – предположила Рита.
– Вряд ли. Химическое заражение, это может быть. С химией там всегда было неблагополучно. Что еще пишут в той статье?
– А ты же не веришь, зачем тебе?
– Чтоб укрепиться в своем неверии.
– Пишут разное тра-ля-ля, как всегда, а вот еще, написали, что в твоем Еламово самый низкий в стране процент самоубийств и самое большое количество мальчиков на тысячу новорожденных. Пишут, что это непонятно.
– Мальчики это хорошо, – ответил Ложкин. – Девочкам больше любви достанется. А в жизни многое непонятно, потому интересно жить. Что тебе снилось? Ты всхлипывала во сне и пищала как больная мышка. Я даже хотел тебя разбудить, да заснул.
Было около семи утра. Рита только что встала и сейчас стояла у окна со свернутой газетой в руке, одетая лишь в короткий, пронизанный солнечным светом, халатик, с распущенными волосами. Ложкин любовался ее фигурой, не столь совершенной, как у кинозвезд, но все же основательно притягивающей мужской взгляд.
– Снилось что-то ужасное, – ответила она, – белиберда, но хуже всего, такая реальная, что я до сих пор не могу отделаться от чувства… Никто же не знает, что такое сны. Может быть, это не просто изнанка воображения, может быть, мы видим что-то настоящее, но видим смутно? Как будто…
– Угу, как курица в темноте, – ответил Ложкин. – Ты сегодня еще красивее, чем всегда. Я хочу поцеловать солнце в твоих волосах. Иди ко мне.
– Нет, вряд ли, – не согласилась Рита сама с собой. – Я, например, обожаю бильярд. И в моих снах всегда множество бильярдных столов. Не может быть, чтобы кто-то построил мир, в котором так много бильярдных столов.
– Значит, ты сама его и построила, – сказал Ложкин. – Ты любишь бильярд, а твоя любовь поэтому строит миры, где много бильярда, вот и все. Должен же кто-то быть богом, в конце концов, так почему бы не ты?
Она задумалась, отвернулась от окна, положила газету и наморщила лоб.
– Но мне ведь снился кошмар! То, что я видела сегодня, создано не любовью, а моей виной. Если я сотворила такую вселенную, то лучше бы я вообще не рождалась на свет.
– Да не обращай внимания. Я просто сказал чепуху.
– Само собой, как всегда. А что снилось тебе?
– Как ни странно, но тоже превосходный кошмар. Дело было так: я убил девушку, а ее брат и жених решили убить меня. В плане мести. Накачали наркотиками, запихали в машину и пустили по льду озера к полынье. Ужасная погода, льет холодный дождь, я убийца, и меня казнят. Представь, никакого спасения быть не может. Сплошная глушь, и приближается ночь. Жить осталось мне только несколько минут. И главное, я оказываюсь таким