Требуется Баба Яга. Мария Геннадиевна Милюкова
тяжелым клинком на земле глубокую борозду. Не задеть бы ненароком Береса – он вроде не совсем собака, помрет еще раньше времени. Пришлось обогнуть пса по широкой дуге. Я выскочила перед колдуном в тот момент, когда он вскинул руки для очередной ведовской пакости.
Спас меня меч: он очень кстати застрял между камнями, и я замешкалась, пытаясь его вытащить. Если бы выпрямилась на мгновение раньше – погибла на месте. Силовая волна прошла над головой и ударила прямо в морду псу. Берес пролетел сажени четыре и кубарем покатился по земле. От шерсти исходил настолько неприятный запах, словно его с головой окунули в кровавое озеро.
Я заорала от страха и замахнулась мечом в сторону колдуна практически наугад. Не иначе как от моей наглости он опешил и пропустил удар. Если бы я хоть что-то видела в ночной темноте, то наверняка убила бы гада на месте, а так лишь задела его вскользь по плечу, прорезав плащ. Даже поцарапать не смогла!
Вместо ответного удара колдун расхохотался и шагнул навстречу. Повинуясь чужеродной ворожбе, клинок вылетел из моей руки, чуть не сломав запястье. Меч звякнул о камень неожиданно громко, будто негодуя, что я не смогла его удержать. И тут же жесткие пальцы схватили за руку, а сильный толчок в плечо заставил развернуться – колдун прижался к спине, используя мое тело, как щит. На миг показалось, что я прислонилась к серебряной печи.
– Звери-человеки! – Мой крик разлетелся по топям и вернулся, приумноженный эхом.
От острой боли из глаз брызнули слезы. Я попыталась пнуть колдуна, но промазала.
– Почему ты продолжаешь барахтаться? – Удивленный шепот согрел ухо.
Я поежилась от мерзкого дыхания и резко запрокинула голову. Затылок тут же обожгло болью: нос колдуну не разбила, но хватку ослабить получилось.
Выдернула руку из холодных пальцев и развернулась, исподлобья разглядывая капюшон, скрывающий лицо нападавшего. Убегать смысла не было: все, что было дорого для меня в этом мире, он забрал. Мне осталась только месть – сладкая, как лесная малина.
И я решилась на то, что никогда не сделали бы ни нежить, ни зверь, но легко смогла юродивая кикимора: врезала колдуну между ног, вложив в удар силу семи личин.
Глава 1.
ДВЕНАДЦАТЬ ДНЕЙ ДО ПОЛНОЛУНИЯ.
Я – кикимора. Не по внешности, конечно, хотя и это правда, а по рождению. А чтобы жизнь не казалась медом, я еще и неправильная кикимора. Мой род делится на две ветки: домашние и болотные. И те и другие владеют одинаковыми колдовскими способностями и выглядят в истинном облике согласно проживанию.
Например, моя болотная сестра Каркамыра – настоящая красавица: миниатюрная, росточком с полевую ромашку, сухонькая, как загнившее деревце. Узкая длинная морда позволяет доставать пропитание из коры, а ручки до того крючковатые и длинные, что она спокойно просовывает их в трухлявые пни в поисках гусениц и жуков. Каркамыра – лучшая плакальщица на болоте. Она так искусно имитирует крики людей, что утопила на своем веку не один десяток грибников. Замуж болотные кикиморы выходят только за водяных или тинников, тут уж как повезет. Каркамыре повезло: у нее было два мужа.
Моя вторая сестра – домашняя. И тоже красавица. Она замужем за домовым. Я иногда прихожу к ним в гости на чашечку чая. У Кракамыры узкие глаза и длинные волосы, а серая кожа сливается с бревенчатым срубом избы без помощи колдовства.
А вот мне не повезло. Я была уродливой. Во-первых, я была слишком высокой, почти с шестилетнего человеческого ребенка. Во-вторых, мой нос не вытянулся, пальцы не сморщились, а ноги совсем не похожи на куриные. Ко всему прочему, волосы завивались, и непослушные пряди постоянно падали на лицо. При рождении я никуда не попала по распределению проживания. От сырости и затхлой воды болот у меня трескалась и болела кожа, а от соседства с людьми – покрывалась волдырями.
Поэтому я живу в лесу. Одна.
Сказать по правде, не сильно это и огорчает. Животные жалеют и общаются охотнее, чем с моими сестрами. Люди если и замечают среди деревьев, то принимают за юродивую человеческую калеку и тоже не трогают.
Я давно уже свыклась с мыслью, что у меня не будет дома, мужа и предназначения. Заманивать людей в болота я могла, но не хотела. А смысл? Я же там не жила. Да и мороки было с утопленниками много.
Ломать, рвать вещи и строить козни – легко, только, опять же, зачем? Найдут и накажут, а то и изгонят. Мне это надо?
Во всех отношениях, я была неправильная кикимора. И это меня устраивало.
Река Серебрянка протекала между двумя озерами. Небольшой ручей брал начало в реке и терялся в березовой роще. Крупных хищников поблизости не водилось. Ручей был слишком мал для водопоя, а земля – слишком открытой для строительства логова или берлоги. Моими соседями были птицы, зайцы и мыши – идеально для кикиморы.
Я вырыла себе нору под корнями старой березы. Это заняло не один день и даже не два десятка. Но мои усилия того стоили.
Я с трудом разогнула спину: цветочки посадила. Ровный рядок ромашек украшал дерево по кругу. Маскировать вход в нору было делом кропотливым.