Decoctum. Роксолана Коваль
и зазвенела посуда.
– Сколько раз я тебе говорил есть, как подобает мужчине?!
Джийллиэн отложил приборы и отодвинул от себя салфетку. Лейлини закусила дрожащую губу и собиралась расплакаться. Она всегда сжималась и бледнела, когда отец повышал голос.
– Сядь на место! – прикрикнул на неё Нельдор, едва она хотела соскользнуть со стула. – Ваша мать вас совсем распустила! Что это у нас сегодня на ужин? Что наколдовала наша кухарка? Адина!
– Её зовут Вильта.
– Какая к чёрту разница? Адина! То есть, Вильта!
– Да, господин, – прибежала перепуганная кухарка.
– Что это такое? – Нельдор указал в свою тарелку. – Что?
– Простите, но у нас закончились иллюзорные порошки. Их остатков едва хватило, чтобы я смогла наколдовать хотя бы это…
– Я же говорил, что мы будем голодать!
Среди ночи Лейлини прибежала к брату и, захлебываясь слезами, забралась к нему под одеяло.
– Что с тобой? – не понял, что случилось Джийллиэн.
– Отец… отец… – повторяла, заикаясь, сестра. – Я его боюсь!
Снизу донесся грохот. Сбежались перепуганные слуги. Нельдор метался по гостевой и громил мебель, пока не потерял сознание. Старый лекарь уныло вздыхал и сжимал руки в молитвенном жесте. Каждый раз упоминал душевную рану хозяина, что никак не заживала. Нельдор ещё горевал по жене и не мог смириться с утратой. К тому же, на него со всех сторон навалились неудачи.
В следующий раз, когда хозяин вздумал громить мебель, его хотела остановить кухарка и чуть не поплатилась жизнью. Схватив за плечи, Нельдор толкнул её так, что та проехалась по полу и врезалась головой в колонну. Попросту опасаясь оставаться в замке, кухарка собрала вещи и уехала, а вместе с ней отбыли её муж и дети.
– Мы остались без кормилицы, – плакала Лейлини, бросив обратно в тарелку сушеный гриб. – Кто будет зачаровывать нам снедь?
– Мы будем покупать готовую еду, – заверил её Джийллиэн. – Я соберу кое-какие вещи и поеду ими торговать.
– Да кому нужно наше старье?
– Думаю, кому-нибудь да сгодится. Наверняка в городе торгуют только новыми вещами, а значит они и намного дороже.
На том и договорились. Обошли комнаты, долго выбирая, что можно продать, но Лейлини всё было жалко. То любимая мамина вещь, то подарок бабушки, то… неприглядный внешний вид.
– Возьми лучше мои платья. Я всё равно из них выросла.
– Я лучше свои сапоги продам, чем притронусь к твоим платьям!
Лейлини настояла. Выбрав те, что были поновее, сложила в коробку. Джийллиэн затолкал в мешок подсвечники, подаренные кем-то статуэтки, покрывала – всё, что на его взгляд представляло ценность. Водрузив вещи на лошадь, в сопровождении прислужницы отправился пешком в город.
Пока добрались, промерзли до костей.
Потупив взгляды, они несмело предлагали прохожим свой товар. Знать проходила мимо, с презрением поглядывая на потемневшую позолоту статуэток. Стражники то и дело придирались,