Somebody to kill. Андрей Юрьевич Агафонов
системе Ridero
1. Дмитрий
Я смотрю на дверь и жду, когда смогу в нее постучать.
Дверь обита кое-где порванным дерматином. Как ни странно, это придает обивке некую основательность, некую укорененность в чем-то.
В затылок мне светит тусклая желтая лампочка.
Я уже замерз здесь стоять, на лестничной площадке не то «сталинки», не то «хрущевки» в центре города.
Я стучу.
Щелкают замки, открывается дверь внутрь, в темную прихожую. В темной прихожей бледное лицо моего друга.
– Что вы решили? – спрашиваю я, стуча зубами. Замерз.
– Выйди, – говорит он.
Она выходит из комнаты, замирает позади него. Темно, я не вижу ее лица.
– Скажи ему.
– Мы решили остаться вместе, – говорит она.
– Ты уверена?
– Да.
– Я больше не приду сюда, – говорю я, чувствуя себя полным идиотом. – Никогда. Ты же понимаешь это?
– Да. Мы решили.
Вот и все. Можно уходить. Ноги не держат, и спустившись на этаж, я вынужден сесть на ступеньки. Руки свисают между колен. Я горблюсь. Тяжело дышать. Это пройдет.
Я выхожу из подъезда в тихий двор-колодец, прохожу аркой и оказываюсь в сверкающем огнями центре. Мимо идут люди, компаниями и поодиночке, снуют машины, близко и далеко горят фонари.
Я стою на автобусной остановке, среди старушек и студентов. Рядом тормозит автомобиль. С пассажирского сиденья выбирается крепкий парень в кожаной куртке, берет меня за плечо и толкает к машине. После некоторого сопротивления я сажусь на заднее сиденье. Дверца захлопывается. Автомобиль сворачивает за угол и увозит меня навстречу убийству.
2. Главный
– Дима, сейчас ты где? – спрашиваю я у трубки. Ситуация смешнее не придумаешь. Моего автора держат в заложниках.
– В спортзале, – вяло говорит трубка, – или в раздевалке. По крайней мере, вокруг спортсмены.
– Молодец, что шутишь. Дай трубку главному.
– Але.
– Здравствуйте, что у вас произошло?
– Дмитрий Латкин – ваш человек?
– Мой.
– Ну поздравляю, попали вы вместе с Димой.
– Еще раз спрашиваю, что случилось.
– У вас утром вышла его заметка про то, чего не было, с теми, кого лучше не называть.
– Дайте опровержение, мы напечатаем.
– А толку? У нас уже серьезные неприятности. Они уже произошли.
– Ну и то есть вы решили, что похитите журналиста, и у вас неприятностей станет меньше? – позволяю себе немного нервный смешок.
– Ну смотрите. Как мы это видим. Опровержение это само собой. Только оно должно быть не на отъебись, а с новыми фактами. Факты мы дадим. Что касается Димы…
– Дима – талантливый журналист, но иногда его заносит.
– Ну в этот раз его занесло не туда. Поэтому вот сейчас будет так – или он уходит из газеты при полном параде. То есть вы пишете, что он вас впутал и сам мудак. Вместе с опровержением. Или он вообще никуда не уходит. Как скажете, так и будет.
Соображать приходится быстро. На часах пол второго ночи. Из того, что успел сказать Дима, я более-менее представляю обстановку. Накуренное помещение, серьезные ребята. Он щерится своим кривозубым ртом, думает, что это все комедия.
Смотрю на свежий номер газеты с его заметкой и фотографией. «Кобзон навестил не того парня».
– Спасибо, – говорю я. А что я могу сказать?
3. Штаб
Пять утра. Дым слоями. На офисной мебели спят люди неофисного вида. В глубоком и высоком кресле босса дрыхнет технолог, взгромоздив ноги в итальянских туфлях на стол из темного дерева. Под столом пустая бутылка Johnny Walker. За соседним столом азартно матерят друг друга двое сотрудников, тыча пальцами то в Макинтош, то в бумаги на столе.
– Мы за две недели хоть усремся, но столько не нагоним. Бесполезно.
– Ну давай че, соберемся и домой поедем завтра, да? И скажем – мы молодцы, у нас клиент был действующий губер, и мы просрали. За-е-бись!
– А что ты предлагаешь-то? Он же не единоросс! У него ресурса – хуй! Наше все зачищают! Плакаты рвут! По ящику мочат! По ящику, блядь! Против него идет Володин, блядь!
– И че, блядь?!
– Да ниче, блядь! Что ты предлагаешь-то? Вот же соцопросы. Мы в жопе.
– Ну давай его убьем.
– Кого? Володина?
– Хорош ржать, блядь. Нашего.
– Самострел, что ли? Да это же тухлятина, ты че. Это давно уж не работает. Это даже в «Дне выборов» уже не смешно было.
– Слушай. Давай вот серьезно поговорим. Не ори. Не ори! Давай серьезно. Сколько здесь кинотеатров?
– Ну охуеть серьезно.
– Один!