Мои чужие сны. Евгения Ушакова
ли это замедлило бы автомобиль.
Молодой человек, сидящий за рулем, жал на педаль газа. Он делал это с такой силой, что машина ревела, выдавая всю свою мощь. Нет, его никто не преследовал, не было погони. Но так безрассудно можно стремиться вперед, только если от чего-то бежишь.
Молодой человек был коротко стриженный, но челка уже немного отросла, и темная прядь волос непослушно выбивалась и норовила попасть в глаза. Периодически водитель встряхивал головой, пытаясь убрать волосы. Выражение лица было строгим, может, немного обиженным. Четко очерченный подбородок выдавался слегка вперед, что придавало лицу аристократичность. Цвет глаз был темный, почти черный, хотя наверняка определить было сложно. Взгляд, хмурый и грозовой, отталкивал, хотя при других обстоятельствах молодого человека можно было бы посчитать даже красивым.
Сильные мужские руки так крепко держали руль, что костяшки пальцев побелели. Фонари, стоящие вдоль дороги, слились в единую полосу. Молодой человек уже не смог бы различить отдельно стоящие предметы – все проносилось мимо размытым пятном.
Мотор ревел натужно и жалобно. Впереди еще один поворот. Чтобы войти в этот поворот на такой скорости, было не достаточно одной полосы. Водитель выехал на середину дороги, продолжая напряженно смотреть вперед и стискивая до боли в пальцах руль. И тут парня ослепила вспышка, буквально выпрыгнувшая навстречу. Она была такой яркой, такой пронзительной, что он зажмурил глаза на секунду. И разжал пальцы.
Он почувствовал – нет, скорее, услышал, а только потом почувствовал, – как машина получает сильнейший удар. Как при сильной грозе: в первую очередь мы видим молнию, а потом слышим звук. Так и сейчас: молодого человека сначала ослепила яркая вспышка света, бьющая по глазам, а после этого он услышал лязг и скрежет – звук сминающейся машины. А дальше чувство легкости, невесомости, полета. Может, это и есть чувство свободы, которое он так искал?
Сквозь пелену сознания парень слышит сирену. Фонари все еще светят, но уже не одной полосой и размытым теплым светом, а бьют четко и пронзительно в самое лицо, доставляя боль. Он увидел вокруг белые стены, а фонари превратились в холодные бесчувственные лампы. Тут над ним склонилось лицо, закрывая свет. Последнее, что увидел Томас, бирку с именем на белом халате «Доктор Эндрюс». Далее только темнота.
Часть 1
Глава 1
Была осень. Осень в Брейктауне всегда красивая. Чего только стоили эти шикарные клены, стоящие стеной на берегу озера. Ветер обрывал листья и бросал их прямо в воду, от чего поверхность воды казалась мозаичной – тысячи маленьких разноцветных кусочков. Джон любил проводить время на берегу озера, особенно он любил осень. Он садился прямо на землю. С южной стороны, как раз там, где растут клены, есть небольшой обрыв. Сидя на нем, можно свесить ноги вниз. Оттуда открывается потрясающий вид на озеро. Джон сидел на обрыве и думал о времени, о смене сезонов. Вот облетят листья, упадут на землю, укрыв ее цветным ковром. Деревья останутся обнаженными и от этого такими одинокими и беззащитными. Зимой они укроются снегом и будут ждать. Просто стоять и ждать. А весной вновь дадут свежие побеги, и появятся новые листья. О старых, что остались лежать на земле, уже никто не вспомнит, никто не пожалеет. Даже вот та девочка, что сейчас на другом берегу собирает цветной и пышный букет. Так и с людьми. Они рождаются, их любят и лелеют, носят на руках и трепетно касаются их губами. Но вот человек вырастает, и большинство людей, совсем как листья, ждут, когда их забудут. Ждут, когда их заменят новые люди.
В свои 19 лет Джон много думал о смысле жизни, о том, как зацепи́ться в этом мире, как не стать одним из тысячи опавших листьев, оставить след, хотел чтобы его помнили как человека, даже после ухода. Но только он не готов выставлять себя напоказ, как кинозвезда или шоумен. Он не готов стать чьим-то кумиром, чтобы у него брали автографы. Он желал оставаться в жизни людей незаметно, незримо. Словно его нет, но он есть.
Может, именно поэтому он пошел на медицинский. Когда Джон станет хирургом, он сможет легким дуновением летнего ветерка проникать в жизни людей, с кем сведет его работа. Всем, кому он поможет, он подарит частичку себя, своей заботы, подарит свою улыбку. И когда его самого не станет, не станет его физического тела, он останется маленькими искрами в воспоминаниях своих пациентов. Но это в будущем. А пока ему пора спешить на тренировку. Вряд ли у него будет достаточно времени на бейсбол, когда он поедет в Твинс на практику.
Джон подхватил свою спортивную сумку, что лежала на земле, и отправился на стадион. Идти было легко и радостно – он любил бейсбол. Он начал играть еще в начальной школе. Наверное, любовь к этому виду спорта – заслуга его первого тренера. Однажды он просто обратился к мальчику в парке, который бесцельно подкидывал в руках маленький мячик.
– Эй, парень, подай-ка мне пас?
Джон размахнулся и сделал бросок, а мужчина, попросивший кинуть ему мяч, сложился пополам и пошатнулся, притворяясь, будто удар был такой сильный, что он не смог удержать мяч.
– С таким ударом тебе надо быть в команде.
Этим все было решено. Джон пришел на первую