Братство любви Николая Неплюева. В 2-х кн. Кн. 1. А. Малышевский
учредить подобное братство, существование которого он признает весьма желательным для церкви и христианского государства»[51].
Больно и обидно было истинному православному христианину Н. Н. Неплюеву выслушивать в свой адрес суждения о вредных иностранных и иноверных влияниях, оказываемых на него в ущерб верности православию и доброму русскому христианскому патриотизму. Основаниями для обвинения Неплюева в якобы его исключительных симпатиях к протестантскому католическому миру послужили сочувственные статьи о Крестовоздвиженском трудовом братстве английской писательницы Кру (Crewe) в журнале «Армия церкви», издаваемом представителем англиканского духовенства Карлейлем (Carlyle), католического аббата Можиса (Maugis) в бюллетене общества Святого Мартина и протестантского пастора Гутера (Houter) в марсельском журнале «Внутренняя миссия».
Н. Н. Неплюев со всей свойственной ему деликатностью объяснял, что часто ездит за границу и приобрел там много друзей, считает долгом своей христианской совести поддерживать дружеское общение с добрыми христианами всех народов и всех исповеданий. Он искренне радуется тому, что своей просветительской деятельностью приобрел для России и Русской православной церкви много новых друзей. Неплюев неоднократно был свидетелем тому, как сам факт его деятельности и учрежденного им трудового братства совершенно менял взгляды некогда убежденных врагов России и Русской православной церкви на диаметрально противоположные.
В очередной раз Неплюева обвинили в том, что он, дескать, ослепленный гордыней, в своих мыслях и чувствах вынашивает идею стать исправителем церкви. Что и как было отвечать на эти подозрения человеку, во всех своих сочинениях, во всех своих делах и поступках, наконец, во всех своих помыслах исходящему из святости и непорочности Церкви Христовой?!.. Он запирался у себя в кабинете и писал очередные открытые письма, воззвания, обращения к братьям-мирянам вернуться в лоно Церкви Христовой с тем, чтобы неукоснительно следовать заповедям ее главы – Спасителя мира, и тут же получал обвинения то во враждебности к монастырям, то в самодовлеющем аскетизме организованной им жизни.
Умудренный тяжелым опытом и просто доведенный до отчаяния Неплюев начинает оправдываться в том, что он не враг монастырей, что с глубоким уважением относится ко многим представителям иночества, что он никогда не соглашался с теми, кто осуждал монашество за некоторые из немощей и требовал его упразднения. Неплюева глубоко возмущало, когда люди, не сочувствующие насилию вообще, с крайнею непоследовательностью выражали сочувствие насилию в конкретной форме. Для них у него наготове были слова апостола: «Совесть же разумею не свою, а другого: ибо для чего моей свободе быть судимой чужою совестью?»[52]. Тот или иной инок сам по себе может быть далек от желаемого идеала, но сами монастыри пронесли сквозь тьму веков идею трудового братства, за их стенами преодолевается человеческая корысть и стяжательство, признается духовное родство выше родства
Неплюев Н. Н. Письмо в редакцию // Черниговские губернские ведомости. 1897. 4 февраля.
1 Кор. 10, 29.