Будущее человека из прошлого. Александр Эпиницкий
поймёшь, на вокзале были проводы или на кладбище.
После прощания небольшая группа близких ему друзей, включая автора этих строк, уединилась в уютном кафе на набережной. Других посетителей, кроме нас, в этом заведении не оказалось и, сдвинув вместе несколько столиков, мы разместились и притихли в раздумьях.
Над нашей компанией продолжал летать ангел молчания. Наудачу, по нашим потерянным лицам опытный персонал уловил, что нам требуется накрыть очень скромный стол. И вот, без всяких указаний, на нём, словно на скатерти-самобранке, незаметно появились традиционные напитки в сопровождении миниатюрных домашних пирожков «a la babushka».
Тихо, без тостов, каждый из нас выпил свои первые пятьдесят граммов. Официанты обновили опустевшие рюмки. В молчании прошло ещё некоторое время. Первые слезы грусти утихли. Мы обменялись короткими фразами, и постепенно предались воспоминаниям.
– Вы заметили, как сильно он изменился? И всё это за последние несколько лет, – откашливаясь, в половину голоса сказал учитель истории. – А каким он был когда-то! Сейчас мало кто об этом вспоминает. Кроме вас, конечно, друзья мои. Был он забитым и ничтожным, униженным и оскорбленным, одиноким и потерянным, отчаявшимся сумасшедшим и блаженно просветленным. Пусть новая дорога его будет легка! Он этого достоин!
– Да… это верно, учитель! Пусть будет так! – отозвались все.
– Помните, – продолжал историк, – как первое время он всё ходил на службу в одной тоненькой поистёртой шинельке, и мерз в ней нещадно. Но не жаловался. Нет, не жаловался. Промозглыми зимними вечерами он возвращался домой в свою тесную, слабо отапливаемую комнатушку, вешал на спинку стула шинель и заботливо стряхивал с неё нерастаявшие снежинки. Приведя шинель в порядок, он садился за полукруглый стол перед тусклым огарочком свечи и, поглядывая на колыхание пламени, прихлюпывал чай, время от времени обмакивая в него закостеневшую черняшку хлеба. Как он был жалок тогда, как для многих ничтожен! Был он совсем маленьким и даже тщедушным. Он ощущал себя совсем незначительным существом, сидящим у самого краешка Земли, чтобы, не приведи господь, ненароком кого-нибудь не потревожить, не потеснить, не обидеть. Да… не обидеть… Вот ведь какой был человек! Он же, сидя в одиночестве перед свечкой, ни о чем и не думал, а заглядывал внутрь себя, как в темный колодец, в поисках утешения, но не находил его, а лишь еще глубже осознавал свое ничтожество, до последнего ноготка понимая, насколько он недостоин находиться среди нас. Всегда-то он перед всеми извинялся, даже не зная, в чем вина его состоит. Ведь не убил же он тогда ещё никого, не обокрал, не оскорбил ни словом, ни делом, и вообще не насолил никому, но как-то посчитал себя в чём-то там виноватым, и так и жил с этой мыслью. Жалок он был; просто не человек, а дрожащая инфузория. Но мы-то, друзья, понимаем, что жил он верой и надеждой на то, что не совсем он ещё потерян, что остался в нём ещё крохотный огонёк человеческий, что не его вина в том, что он виноват перед всеми. Всякую-то гордость он в себе убил тогда, унизил себя, но человека в себе, хоть и маленького, не утратил. «Простите, мол, меня, – робко говорил он. – Куда хотите готов потесниться, но последний мой краешек человеческий не отнимайте у меня». Другой бы на его месте при этом бы ещё и заплакал, а он – нет: не было у него больше слез, иссох колодец его.
После этих слов вновь наступило молчание. Думаю, каждый из нас представлял себе картину, нарисованную учителем.
В установившейся тишине до меня долетел еле заметный шипящий звук, похожий на шепот. Я невольно бросил взгляд в том направлении, откуда он пришел, и увидел, как сидевшая у края стола, совсем юная и незнакомая мне барышня всхлипнула носом и, достав платочек, обмакнула им краешек носа и заодно утерла уголки глаз, из которых медленно выкатывались мелкие блестящие капельки. Было видно, что ей неловко перед всеми выказывать свою сентиментальность. Пытаясь хоть как-то отвлечься, она крепко сжала платочек в кулаке и, взяв со стола пирожок, начала откусывать от него маленькие кусочки, долго-долго их затем пережевывая. Но как бы она не старалась спрятать свои переживания, слезы все равно пробивались из её глаз, стекали по румяным щекам и капали на пирожок.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.