Кровоцвет. Кристал Смит
о дыхания поднимался тонкими облачками и сливался с туманом. Я с тревогой огляделась по сторонам.
– Хороший день для повешения, – непринужденно протянул стоявший рядом человек.
Я быстро отвернулась, чтобы не встретиться с ним взглядом. Людей редко обвиняли в колдовстве из-за цвета глаз, и все же такое случалось.
При виде двух женщин, которых вывели на эшафот, толпа зашумела. Обеих обвиняли в колдовстве. Руки первой тряслись так сильно, что даже мне с задних рядов было слышно, как позвякивают кандалы. Вторая женщина, помоложе, с печальным лицом и ссутулившимися плечами, была совершенно неподвижна. Их платья превратились в лохмотья, а болезненно-бледные лица и спутанные волосы покрывала корка грязи. Должно быть, их не один день держали в темнице и морили голодом, чтобы довести до отчаяния и исступления. Все это делалось с хитрым расчетом: безумный и одичалый вид обвиняемых рассеет подозрения горстки совестливых горожан, способных усомниться в методах Трибунала, и сделает само зрелище еще увлекательнее.
Мой сосед придвинулся поближе.
– Веселое представление, не находите?
Я попыталась не обращать на него внимания, но он наклонился надо мной и тихо повторил:
– Не находите, принцесса?
Удивленно уставившись на него, я увидела полные решимости карие глаза, поджатые губы и вопросительно приподнятые брови.
– Келлан, – возмущенно прошептала я. – Что ты здесь делаешь?
Он выпятил подбородок, и под его бронзовыми скулами залегли тени.
– Как твой личный охранник, могу спросить тебя о том же.
– Мне захотелось развеяться.
– Развеяться? Тут? Все, мы уходим. – Он схватил меня за локоть, но я тут же отдернула руку.
– Если ты потащишь меня силком, на нас все будут смотреть. Ты этого хочешь? Привлечь ко мне внимание?
Келлан недовольно скривился. В пятнадцать лет он получил звание лейтенанта и назначение в королевский полк, а в семнадцать – должность моего охранника. Сейчас ему было двадцать, и он все так же был связан клятвой меня защищать. Пока распаленная орава ведьмоненавистников не догадывалась о моем присутствии, я оставалась в относительной безопасности, поэтому Келлан нехотя уступил.
– Почему тебя вообще сюда потянуло, Аврелия? Разве может такое зрелище пойти тебе на пользу?
У меня не нашлось разумного объяснения, и я молчала, нервно перебирая подвески на браслете, надетом поверх перчатки. Браслет, последний подарок покойного отца, всегда действовал на меня успокаивающе и пришелся как нельзя кстати, когда я увидела палача в черном и клирика Трибунала, объявившего, что сейчас на помост взойдет великий магистрат Торис де Лена.
В черной сутане с накрахмаленным воротником Торис моментально приковал к себе всеобщее внимание. Он расхаживал перед публикой, с видом горького сожаления прижимая к груди Книгу заповедей Основателя.
– Братья и сестры, – начал он. – Сегодня мы собрались по печальному случаю. Перед нами Мейбл Лоренс Дойл и Хильда Эверетт Гейбл. Обеим было предъявлено обвинение в использовании темных искусств. В ходе беспристрастного судебного разбирательства обе были признаны виновными. – На шее у него висел флакончик с красной жидкостью. Он поднял его, чтобы всем было видно. – Я магистрат Торис де Лена, носитель крови Основателя. На меня возложили обязанность руководить казнью.
– Никак не возьму в толк, – пробормотал Келлан мне на ухо, – ты решила себя испытать? Проникнуть в стан врага? Заглянуть в лицо своим страхам?
Я сдвинула брови. Конечно, я боялась ареста, суда и публичной казни, но это были далеко не единственные волки в лесу моих страхов.
– Мои подданные мне не враги, – настаивала я, пока те с нарастающей громкостью скандировали: «Вешай! Вешай!» – вскидывая вверх кулаки.
И тут у ног одной из осужденных – той, что была помоложе, Мейбл, – мелькнула тусклая тень. Она появилась из утреннего тумана и постепенно росла, приобретая все более ясные очертания. Дух впитывал энергию и тепло толпы, и на площади стало еще холоднее. Это был маленький мальчик шести или семи лет. Он прижался к юбке женщины, закованной в кандалы.
Никто не остановил его, никто на него даже не посмотрел. Его видела я одна. Но Мейбл знала, что он рядом, и на ее лице отразилось какое-то новое чувство: то ли боль, то ли радость, то ли облегчение.
– Я знаю эту женщину, – шепнул Келлан. – Ее муж продавал книги и почти каждый месяц проезжал через Грейторн. Он умер в прошлом году, от той страшной лихорадки, гулявшей в начале зимы. Как и их сын.
Я тоже знала Мейбл, но рассказывать об этом было опасно.
Часы на башне показывали без одной минуты девять, и помпезная речь Ториса подходила к концу.
– Теперь вам слово, – сказал он женщинам, пока на шее каждой затягивали петлю. – Мейбл Лоренс Дойл, вы предстали перед беспристрастным Трибуналом по обвинению в распространении запрещенных текстов и попытке воскресить умерших посредством использования магии и колдовства в нарушение