Великая река времени. Наталья Берген

      Мысли о порте, где есть размах и разнообразие, не оставляли меня.

      Когда-то я ходил в портовую говорильню. Жизнь в деревне дрожала манящей рябью, а сверстники оживляли мое существование.

      В говорильне я понял, что наш образ жизни не единственный. Родители одних учеников провели всю жизнь на лодке, других – никогда не покидали порта. Мать устало вздыхала, когда я в очередной раз спрашивал о жизни в порту. "Странное место. Нет движения ведь. Разве это жизнь?" – повторяла она. Конечно, ее слова были разными, но смысл оставался прежним. Однажды я возразил:

      – Зато мы в тесноте! Да смотреть не на что. Не все же время пялиться на берег?

      – Почему бы и не попялиться? Пейзаж меняется. Ну и быт наш налажен и прост.

      Быт наш действительно был простым. Рыбалка, готовка, стирка в ветхом ушате одежды, что давным-давно приобретена в порту, штабеля сушеной рыбы под потолком каюты, водяные часы – вот такая бытовая зарисовка.

      Мать не преувеличивала, когда говорила о красоте и разнообразии пейзажей. В чем-то они походили друг на друга, но каждый изгиб реки по-своему проживал новый день. Даже вода в реке меняла цвет от погоды и времени суток, а где-то – из-за водорослей и цвета дна. То желтая, как россыпь прибрежного песка, то синевато-фиолетовая, как сердитое небо, а то мутно-зеленая, как опахала подступивших к воде деревьев, река была опорой нашего быта.

      Мать говорила о божествах, что возникли из ничего и теперь смотрят, чтобы ни один смертный не нарушил речной распорядок. Не раз я слышал, что Великая река – центр мира.

      Данность.

      Все воспринимать как данность. Время не повернуть вспять – реку не заставишь течь в обратном направлении. Не оглядываться на тех, кто живет в портах или одиноких хижинах на берегу. Там время останавливается.

      Эти люди зажаты в своем маленьком безвременьи и не стареют, но стоит им покинуть хижину и отойти от нее на расстояние сотни шагов – время воздвигнет барьер и назад уже не вернуться.

      Ты стареешь только когда движешься вниз по реке. Остановившись – отдаешься вечности. Назад же – вверх по течению – пути нет.

      Этот урок я усвоил хорошо. До сих пор он жжет память, словно оставленное на коже клеймо.

      Великий речной распорядок не прощает ошибок.

      ***

      Мать соскабливала с рыбы серебристую чешую, орудуя ножом, тупым, как наш сточенный быт. Она нетерпеливо пыхтела. Чешуя облепила толстые вялые руки. Братик раскладывал на полу речные камешки и улыбался каждый раз, как получался новый узор. Я ходил туда-сюда по каюте. Мысли неслись над гладью реки вдаль, где новые порты, птицы-рыбоеды, таинственные прибрежные пещеры, ласковый песок, что щекочет ступни. Опять я вспоминал порт. Солнце там не слепит глаза, путаясь в танцующей речной ряби, а мерно и мягко рассеивается про площади, как нескончаемая пыльца от вечного дуновения ветра.

      – Внимание, Пратч! Еще немного, и река ускорится. Часы говорят, что скоро следующий порог. Надо взять влево.

      Мы настроили часы так, что вода несколько раз стекала вниз к тому времени, как приближался следующий порог. Река еще никогда не обманывала. Ее собственные водяные часы работали без сбоев, время от времени оживляя наше существование. Маленький щелчок под ухом, чтобы не погрузиться в ил по щиколотку и не споткнуться на пороге. В буквальном и переносном смысле.

      – А что если его не будет? Все должно быть как всегда, так? Что если порога не будет?

      – Река никогда не подводила.

      – Что ж, река нас и погубит, – буркнул я. – А не река, так однообразие.

      Я посмотрел на мать, которая то ли от недостатка движения, то ли из-за своей вкопанной в быт, недвижимой сущности расплылась-располнела, словно схваченная теплом очага рисовая булочка. И представил себя таким же: лениво чистящим рыбу, напевающим под нос одну и ту же песенку…

      Мать завелась. Ее раздражали мои сомнения. Не раз она повторяла, что зря я проучился с тысячу рассветов в говорильне – только злословить да сомневаться больше стал.

      – Если не река, застрянешь в одном и том же, что в тине. Время и река в гармонии. Время и земля в гармонии, если только быть в пути, идти и идти вниз по течению! А это не то, что плыть себе по реке спокойненько. В кровь ноги сотрешь. Придет и твое время сойти на берег, найти жену и привести ее на лодку или перебраться на другую лодку с ней. А сейчас запомни: наше все, наша святыня – река. Выпадешь из русла – окажешься в ловушке.

      Я улыбнулся на мысль о том, что придется искать жену в радиусе сотни шагов.

      – А что если идти не вниз или вверх по течению, а от реки? Время застынет, а однообразия не будет, так? Фермы и порт уходят вглубь берега! Можно идти, сколько хочешь, и видеть новое!

      – Худые мысли, – опять вспыхнула мать, уперла руки в толстые бока, – плохо закончишь, коль время захочешь обмануть.

      – Положим,