Не покидай меня. Седа Манвеловна Партизпанян
сжавшуюся в крошечный комок, опустившись на деревянный пол. Сделав шаг в ее сторону, он слегка толкнул дубовую дверь, пройдя в комнату. Прикрыв ее за собой, молодой человек остановился, боясь взглянуть на Розу и столкнуться с ее осуждающим взглядом, но все, что он увидел, все же повернувшись к ней, это руки, старательно прикрывающие глаза. Пьер не понимал, что вынуждает его не оставлять ее одной в комнате наедине со своими размышлениями, но на миг в его голове проскользнула мысль, что, возможно, человечность и эмпатия руководили его действиями, не давая возможности сделать собственный выбор. На миг он позволил себе мысль, что является хорошим человеком. Но откинул ее практически мгновенно.
Слезы, хоть и спрятанные девушкой, капали на пол, громким эхом отзываясь у нее в голове. Пьер опустился рядом с француженкой, стараясь не смотреть на нее, но нарушал собой же созданное правило. В воздухе повисла недосказанность. Рождая за собой тонкие границы, нарушаемые людьми, она царила в их сердцах, словно броня самого высокого качества. И в смертельном бою, прикрываясь бронею, они забывали о правиле двух сторон, придуманном судьбой, разъединяющей души вопреки их желаниям – молчание одного повлечет за собой молчание другого, а значит самая крепкая броня станет им незримым врагом, и они оба проиграют.
Француженка старается усмирить свое дыхание и сердце, забившееся столь быстро, что готово вылететь из груди, вырваться из грудной клетки, словно из тюрьмы, но все тщетно. Перед ее глазами стоит образ блеклого человека, туманное очертание прошлого, а как известно, прошлое никогда не отпускает полностью, постепенно уничтожая человека, который старательно формировался заново на его руинах.
– Она умерла от болезни. – произносит Роза, остановив свой взгляд на холодном деревянном полу. И если бы хоть кто-то знал, скольких сил ей стоило сказать это вслух, он бы почувствовал такую беспомощность, которую невозможно вынести. Но девушка несла на себе это бремя долгое время, закрывая чувства и мысли на замок, как делали все люди со всем настоящим и человечным, что жило в них. – Он даже не сказал мне, что она была больна. Целый год я даже не догадывалась. Не попрощалась.
Из ее рассуждений Пьеру понятно, что она говорит об отце. Подняв глаза на застывшего парня, она вновь закрывает их, стараясь концентрироваться на своих слезах. Держа эти слова в себе, теперь она словно выпустила опасного зверя из своего сердца, готового рычать, рвать все вокруг, но внутри ее бушевал вовсе не зверь, а обычно такое тихое, но сейчас мятежное море волнами билось об ее сердце, вызывая сильную боль. Корабли воспоминаний терпели крушения, мысли тонули, растворяясь в глубине водной стихии, жизнь снаружи продолжалась, но внутри была уничтожена и разбита на мелкие осколки. Словно хрупкая починенная ваза в теплом доме, она была готова развалиться в любую секунду, и пластыри, так старательно и аккуратно приклеенные маленькой девочкой, держались так стойко, но так непрочно. Теперь же, швы, так осторожно наложенные