Идущие навстречу. На перепутье. Мария Борисовна Хайкина
которое у него вызывала Элиса.
Карит продолжал сверлить молодую женщину взглядом.
– Вы мне обещаете, что не будете торопиться возвращаться туда?
Элиса вскинула голову, глаза у нее вспыхнули.
– Но мне надо… – начала она объяснять, нервно комкая подол платья внезапно вспотевшими ладонями.
Карит резко оборвал ее:
– Сейчас вам надо только ждать. Никто не выгонит вас на улицу отсюда, но Хорвина с Ровиной вам следует оставить в покое.
Своенравная и упрямая, Элиса, тем не менее, пасовала перед более сильной натурой. Смиряясь, она отошла к своему диванчику и неуверенно присела на краешек. Голова ее печально поникла, невеселые мысли о собственном нелегком положении, которые она старалась гнать, вновь завладели ею:
«До чего же некстати случилась эта история с Ровиной. Все ведь так удачно складывалось… А теперь Хорвин думать ни о чем другом не может. И как я скажу ему, когда к нему и подойти-то страшно?»
Глава XII
Ровина застыла у окна. В полутемном коридоре хрупкий силуэт ее смотрелся тонким стебельком, почти бесплотной тенью. Хорвин не сразу рискнул подойти, но Ровина не двигалась, не пыталась скрыться, и он решился. Сбоку заглянул в любимое лицо. Острое чувство жалости стеснило ему грудь, и Хорвин медленно поднял руку с желанием приласкать свою настрадавшуюся девочку и побоялся сделать это. Он лишь окликнул ее:
– Ровина! Ровинушка! Родная моя!
Она медленно повернулась. Недвижные серые глаза смотрели сквозь него.
– Ровинушка! – сказал он мягко. – Довольно проживать все одной. Поговори со мной.
Ровина молчала.
– Родная, – продолжал он, – я знаю, как тебе больно, я знаю, что очень виноват перед тобой. Но прошу тебя, не гони меня! Позволь мне быть рядом. Разреши хотя бы попытаться помочь тебе.
Она ничего не отвечала, но и не пыталась уйти, и он продолжал говорить:
– Я любил, люблю и всегда буду любить тебя одну. Нет и не было никого в мире, кто значил бы для меня столько, сколько значишь ты. Верь мне, прошу тебя! Для тебя я сделаю все возможное и невозможное…
Тонкая ровинина рука легла на его плечо. Губы ее чуть шевельнулись. Он замер, боясь ее спугнуть, но их соединение длилось недолго. Рука ее соскользнула вниз, и Ровина медленно прошла мимо. Несколько секунд он помедлил, пытаясь понять, действительно он услышал, или ему только показалось, как ее бледные губы шепнули одно коротенькое слово. Простое слово. Нелепое слово… «Бедный!»
Позади тихо закрылась дверь, и он стремительно обернулся. Торопливо бросился за ней. Он опоздал на какое-то мгновение: в двери ее комнаты щелкнул замок.
Он позвал:
– Ровина! Ровинушка!
Никто не отозвался. Кончиками пальцев он поскреб по дверной поверхности.
– Родная, прошу тебя, ответь мне!
За дверью было тихо. Хорвин постучал, сперва негромко, потом сильнее.
– Ровина,