Пленить охотника. Энди Тейл
на. Третий этаж третьесортного мотеля, там никого не может быть. Но всё же… Чужой взгляд был почти осязаем. Я запустила пальцы под мужской ремень и легонько коснулась горячей кожи. Мой партнёр, мой спутник на эту ночь прерывисто выдохнул и прижал меня к шершавой двери номера.
На меня смотрели. Всегда и везде: в супермаркетах, клубах, гостиницах, парках, на парковках и кемпингах. Мужчины бросали один оценивающий взгляд и уже больше не могли его отвести. Я привыкла к их липким прикосновениям, к деланному возмущению их спутниц. И даже к тому, что оставшись в одиночестве и удовлетворяя себя, мужчины видели не стены, оклеенные обоями в цветочек, а меня. Они представляли моё гибкое тело, слышали тихие стоны, что срывались с моих губ от удовольствия, граничащего с болью.
Расстегнув брюки, я запустила руку под бельё и обхватила член, одновременно покрывая мужскую грудь поцелуями. Прерывисто вздохнув, он провёл ладонями по моим волосам, пропуская шелковистые пряди сквозь пальцы, а потом вдруг сгрёб и дёрнул назад, заставляя откинуть голову. Дёрнул и прижался к шее губами, целуя и мягко покусывая кожу.
На меня смотрели. Не на нас, а именно на меня. И этот взгляд был неправильным. За моими встречами подглядывают не в первый раз и, наверняка, не в последний. Я знаю, как горит кожа от чужого нетерпения, от чужого беспомощного желания, когда тот, кто стоит по ту сторону стекла, больше всего на свете хочет оказаться по эту. Страстные взгляды с привкусом запрета и вины, с налётом стыда, в котором никто никогда никому не признаётся.
Но этот был другой, отстранённый с лёгкой горчинкой. Невидимка не хотел быть здесь. И всё-таки был.
Я обхватила мужские плечи, прижалась к груди. Он опустил руки мне на талию, потом на бёдра, скомкал подол платья, касаясь кружевного белья. Раздался тихий треск, и мой компаньон на эту ночь отбросил в сторону разорванные трусики, туда, где уже валялась его мятая рубашка. Платье задралось до талии, горячие ладони обхватили ягодицы, приподнимая… Я закинула ноги мужчине на талию, слушая бешеное биение его сердца. Сердца, которое я в любой миг могу остановить. Миг покоя перед бурей, миг сладкого ожидания, миг до того, как его плоть окажется внутри и заполнит всё, удовлетворив жадную пустоту.
Обычно, я не позволяла этому завершиться так быстро. Для меня это действо, спектакль, который должен быть сыгран до конца. Я дразню мужчин, двигаюсь и останавливаюсь, отстраняюсь и позволяю себя заставлять. Или заставляю их. Иногда они рычат. Иногда умоляют. Иногда молчат, слишком ошеломлённые, иногда кричат, когда это ошеломление невозможно сдержать. Но не сегодня.
Этот чужой взгляд лишал уверенности. Больше всего хотелось броситься вон из этой комнаты, из этого мотеля, выбежать в тёмную ночь за окном и найти того, кто осмелился так на меня смотреть.
Мужчина одним резким, почти причиняющим боль движением вошёл в меня и не сдержал стона. Его плоть пульсировала, я вцепилась ему в плечи, царапая кожу. Вошёл и тут же вышел, почти задыхаясь от ощущений. Моё тело послушно следовало за ним, принимая толчки и изгибаясь.
Тело – это инструмент, на котором хороший музыкант виртуозно сыграет, а плохой… Я посмотрела в затуманенные серые глаза мужчины. Его руки грубо шарили по груди прямо сквозь тонкую ткань платья. А плохой потратит время, слушая только себя. Как этот. Ещё одно-два движения и он сорвётся, не удержится на той тонкой грани, что позволит сперва удовлетворить женщину.
Не сможет и не захочет. Если бы не взгляд, я бы не дала ему так легко отделаться, но жизнь, как известно, редко считается с нашими желаниями.
Я наклонила голову и в тот момент, когда он в очередной раз погрузил свою плоть в мою, прикусила ему мочку уха. Простое движение, скорее игривое, чем наполненное страстью. Но я, в отличие от партнёра, была хорошим музыкантом, в совершенстве владеющим таким инструментом, как мужское тело. Знала сотни точек, нервных узлов, чувствительных мест, одно прикосновение к которым может подарить удовольствие. Или смерть. Или и то и другое одновременно.
Мужчина выдохнул. Волна чувственного удовлетворения, зародившаяся в глубине моего тела, накрыла его с головой. Миг ослепительного счастья, казавшийся бесконечным, казавшийся вершиной счастья, от которого вот-вот остановится сердце. И только я знала, что сейчас, всё ещё находясь в моём лоне, он полностью принадлежал мне. Именно сейчас его жизнь замерла, как вставшая на ребро монетка. Аверс или реверс? Жизнь или смерть? Решение за мной.
Я отстранилась. Мужчина дрожал и судорожно ловил ртом воздух. Он разжал руки, неуклюже отпустил меня и прислонился лбом к стене номера, пытаясь отдышаться. Я одёрнула платье, поднырнула под упирающуюся в стену руку и направилась в душ. Вот и всё. Предвкушение всегда слаще послевкусия.
Мужчина что-то сказал, бросил в спину какую-то пошлую фразу в стиле: «детка, ты супер!», как раз перед тем, как я закрыла дверь в ванную.
Чужой взгляд непрерывно следовал за мной.
Горячая вода струилась по телу и была куда более нежной, чем недавний любовник. Она стекала по лицу, плечам, горящей от грубых прикосновений груди, невесомо касалась позвоночника, ягодиц, ног, унося с собой чужой запах и память